Руины тигра – обитель феникса - стр. 10
Вода была чистой, свежей, совсем ледяной – пальцы свело от холода. Зато она оживила рот и омертвевший язык, и я наконец сумел заговорить:
– Давно проснулась?
Глаза Сяоху сияли, словно гагаты, мокрые ресницы стали ещё чернее и длиннее. Она наблюдала за мной так внимательно, что я забыл все слова. В конце концов она сжалилась, отвела взгляд – я снова мог дышать. И понял, как безнадёжно пропал.
– Так ты знаешь дорогу к лагерю или нет? – насмешливо улыбнулась девушка.
Пришлось идти вдоль берега в надежде отыскать чей-нибудь дом. Туман рассеивался, обнажая сверкающую гладь озера. Мы увидели маленький причал с привязанной лодчонкой. Деревянные сваи украшала паутина, вся в жемчужинах росы. Вдалеке над горой поднимался дымок.
Если бы не этот живой сигнал, мы бы ни за что не нашли дом, утопленный в склоне горы. Яодун[2] состоял из квадратного двора-ямы и нескольких подземных комнат. Мы с Сяоху прошли подземным коридором, в конце которого нас встретила робкая весенняя зелень и лиловый ковёр крокусов. Рядом с цветами стояла на коленях женщина. Заметив нас, она поднялась. Ханьфу цвета нежной фисташковой мякоти, слишком тонкий для морозного утра, был небрежно запахнут, в вороте выпирали ключицы. Подчёркивая худобу, кожу украшали узоры: размашистые мазки краски от толстой кисти маоби и тонкие линии от гуйби[3].
– Куда путь держите? – спросила хозяйка, пока я бесстыдно любовался орнаментом. Она улыбалась.
– Меня зовут Сяоху, а это сюнди[4], – отозвалась моя удивительная попутчица. – Мы заблудились и проголодались. Нам бы выбраться к ближайшему городу.
– Можете позавтракать у меня и отдохнуть. – Хозяйка махнула рукой в широком рукаве, как вьюрок-зеленушка крылом, и быстро упорхнула в дом.
Мы вошли в кухню. В маленькой комнате пахло густым свиным бульоном и ямсом. Запах был застарелый, въевшийся в пористые стены, вдоль которых шатким нагромождением стояли корзины с желудями, каштанами и грецкими орехами. Из-под потолка сизыми головешками глядели связки вяленой хурмы. Единственный белый мешок ярким пятном присел враскоряку в углу.
На огне кипела каша из местного проса. Хозяйка подняла крышку, облачко пара вырвалось наружу и сразу растаяло в нагретом воздухе. В чан посыпались финики унаби и кругляши сушёного яблока. Землистый аромат пшённой каши смешался с тёплым осенним запахом распаренных сухофруктов.
– Можете расположиться здесь, – кивнула хозяйка, и мы с Сяоху опустились на топчан, набитый соломой.
Женщина сняла с огня чугунок и поставила другой, поплоше. Мне всё хотелось спросить её имя, но Сяоху больше не проронила ни звука, и я не смел заговорить первым. Напряжение между женщинами явно нарастало, но я ничего не понимал.