Руина - стр. 50
– Да так, часа три тому назад, покуда я съездил в Чигирин и вернулся сюда назад.
– Когда же тот уехал?
– Да вот шинкарь…
– Гей, жиде, сюда! – крикнул Мазепа, оглянувшись по указанному Остапом направлению.
Жид, только и поджидавший этого возгласа, стремительно бросился из-за прилавка к Мазепе.
– Что прикажет ясновельможный пан? – произнес он подобострастно, перегибаясь вдвое перед Мазепой и целуя полу его жупана.
– Ты знаешь этого казака, который гулял здесь у тебя в шинке?
– Ой, нет, ясновельможный пане, не знаю! Он нездешний, я его видел в первый раз.
– Не слыхал ли хоть, как его звали товарищи? Ведь с ним было несколько казаков.
– Ой, вей! Как же они звали его? Один звал паном-братом, другой – паном добродием.
– Ну, а куда они едут, зачем приехали? Они ничего об этом не говорили?
Жид печально закивал головой.
– Нет, ясновельможный пане, они ничего об этом не говорили.
– Стой! Это ты уже знаешь, когда уехали они?
– Да вот сейчас, как пан со своим товарищем, – шинкарь указал глазами на Остапа, – выехали из корчмы, так и они велели седлать своих коней и поехали себе тоже.
– А куда поехали, в какую сторону?
– Вон по тому, по Киевскому шляху.
– Да ведь там дорога делится и на Черкассы, и на Корсунь, и на Жаботин… О, проклятье, сто тысяч проклятий! – проскрежетал Мазепа, впиваясь пальцами в волосы, и зашагал в волнении по хате.
Что было делать? Куда броситься? Где искать их?
Три часа… Каких три? Больше: четыре, пять! За это время можно было далеко ускакать, а если он с Остапом бросится наобум и примет еще ложное направление в своих поисках, то утеряет незнакомца навсегда. Но как же принять правильное направление? Ни имя незнакомца, ни цель его путешествия, ни дорога, по которой он отправился, – ничто, ничто неизвестно ему!
Мазепа чувствовал, что он задыхается от волнения; кровь приливала ему к лицу, она стучала словно молотом в висках и жгла его глаза. Известие о кольце в одно мгновение сорвало струп с его раны и наполнило все его существо бушующим огнем. Как безумный, летел он сюда, чтобы увидеть поскорее этого незнакомца – и вот не застал никого! О, проклятье! «Тысяча тысяч проклятий!» – шептал он про себя, сжимая руки: само пекло не могло подшутить над ним хуже, указать на минуту след к розысканию Галины и тут же вырвать ее, вырвать навеки из рук! Мазепа чувствовал, что если он теперь утеряет след этого незнакомца, то способен лишиться от бешенства рассудка.
И жид, и Остап встревоженно следили за ним.
XIII
Мазепа остановился перед Остапом и жидом; лицо его было страшно, волосы всклокочены, глаза воспалены.