Руина - стр. 41
– Ну, любит, кажется, и эта не меньше: ведь она его от смерти спасла.
– А Галина? – произнесла живо Орыся. – Разве она его не выходила, разве не смотрела за ним, как мать за ребенком?
– Кто говорит?
– Такая от вас благодарность и честь. – Орыся вздохнула и отерла глаза рукавом.
– Орыся, ты плачешь, голубка? – вскрикнул Остап и поднялся с лавы.
– Галину, бедную, жалко… Эх! уж как обещался он ей, что ее одну любить будет, что никогда, никогда… А теперь вот…
– Так что ж тут, Орыся? – произнес с замешательством Остап. – Ведь полтора года уже минуло, как не стало Галины.
– Так уж и забыть пора?
– Да нет, не забыть, а так ведь… живой о живом думает.
– Вот то-то такая ваша правда! – вскрикнула горько Орыся. – Вижу я, что и ты такой же; тоже ведь как присягался, что меня одну любишь, а вот умру, так, верно, и сорокоуста не дождешься, а возьмешь повенчаешься с какой-нибудь кралей.
– Я? Да Бог с тобой! Чтоб я такое когда сделал? Да никогда на свете! Да мне, кроме тебя, ни на кого и смотреть не хочется, вот хоть провались я сейчас на этом же самом месте!
Но на Орысю не подействовали эти пламенные уверения.
– Что там говорить, – произнесла она, махнув рукой, – все вы на один покрой!
В одну минуту Остап вскочил с лавы и очутился рядом с Орысей. Несмотря на настойчивое сопротивление, он охватил ее рукою за талию и притянул к себе.
– Так ты и мне не веришь?
– Не верю.
– Хоть я тебе и присягаюсь?
– Хоть и заприсягнись.
– Так вот же я тебя заставлю поверить!
С этими словами Остап прижал к себе ее голову и принялся покрывать опечаленное личико Орыси самыми нежными поцелуями. Орыся сначала слабо сопротивлялась, но поцелуи Остапа были красноречивее его слов… Таким образом, ни Остап, ни Орыся не заметили, как в сенях раздались шаги, как затем отворились двери хаты и на пороге остановился Кочубей. При виде нежно целующихся Остапа и Орыси он разразился громким хохотом. Звук этого смеха заставил их оглянуться. Орыся взглянула на Кочубея, вскрикнула и, залившись вся багровым румянцем, в одно мгновение отскочила от Остапа; последний тоже поднялся навстречу Кочубею с смущенной улыбкой.
– Добрыдень вам, панове! – произнес Кочубей, кланяясь, – все еще воркуете? И не надоело еще до сих пор?
– Да это, пане подписку, все Остап, ей – богу, – заговорила торопливо Орыся, отодвигая от стола лавку, – садитесь, садитесь, дорогим гостем будете.
– Все Остап? – левая бровь Кочубея лукаво приподнялась.
– Да так… ей – богу… вот еще! Чем потчевать прикажете, может, наливочки, медку, а то. запеканки. Я сейчас внесу, – продолжала она быстро – быстро, даже не переводя дыхания.