Руигат. Прыжок - стр. 5
Первая встреча тех, к кому великий ученый Киолы собирался обратиться за помощью, закончилась дракой, да что там дракой, настоящим боем, во время которого противники изо всех сил старались убить друг друга. Голыми руками, поскольку никакого оружия у них в тот момент не оказалось. А что еще можно было ожидать от встретившихся лицом к лицу русского офицера войск НКВД, немца эсэсовца, американского еврея и японского адмирала, лично разработавшего план нападения на Перл-Харбор? Да еще только-только и вырванных из самого пекла войны. Так что первая попытка Алого Беноля привлечь их к сотрудничеству в рамках своего проекта разлетелась, так сказать, вдребезги пополам.
Однако по прошествии некоторого времени, после того как все четверо окунулись в общество Киолы и некоторое время пожили в нем, всем им стало ясно, что тот проект по возвращению Потери, которая продолжала оставаться кровоточащей раной всей Киолы, не принесет ничего, кроме новой потери. Причем, не менее, а как бы даже не более кровоточащей, чем первая. Потому что та, первая, случилась неожиданно, и вина за нее, лежащая на самой цивилизации, для большинства населения была неочевидна. Ну, как же, они же во всем следовали самой верной и самой гуманной цивилизационной парадигме, точно и верно сформулированной великим Белым Эронелем! Кто же мог знать, что спустя тысячелетия они столкнуться с таким?! Совсем как когда-то Европейский Запад, пройдя извилистый путь, полный крови, и переварив племена и народы, разрушившие древнюю Римскую империю, наконец-то обратился к истинно христианским ценностям и дремотно замер в стремлении достичь благодати… До того момента пока на немецком, английском и французском побережьях не спрыгнули с бортов драккаров косматые варвары в рогатых шлемах, и не застучали по мостовым городов бывших североафриканских и испанских провинций бывшей Римской империи копыта арабских скакунов. Как оно всегда и случается с цивилизациями, обменявшими стойкость и готовность отвечать насилием на насилие, на комфорт и кажущуюся безмятежность жизни. Европа ответила на этот вызов появлением образа рыцаря, христианского воина, способного беспощадно разить врагов, но связанного обетами и моральным кодексом, отличающим его как от обычного воина-варвара, так и от наемного солдата, соблюдение коего как бы освящало его способность причинять насилие. Киола – появлением Избранных, которые, однако в отличие от рыцарей по-прежнему отвергали насилие. И лишь четверо землян, неожиданно, – в том числе и для себя самих, – появившихся на Киоле, могли понять, насколько этот рожденный цивилизацией Киолы инструмент не соответствует предложенным условиям задачи…