Рудник «Веселый» - стр. 12
Сегодня, отсчитав деньги, Пал Палыч поправил свой фирменный зелёный галстук, со значением в голосе произнёс:
– Ну, Яков, только без обид. Администратор из тебя, честно говоря, плохой. Это если мягко сказать. Дисциплинку в коллективе развалил, показатели работы филиала не сказать что упали, но нет ни рывков, ни продвижения вперёд.
Тут я хохотнул:
– Учитывая, что все рывки – моя задача, возникает законный вопрос: кто бы рвал жилы, если я тут в вашем кресле сидел и бумажки перебирал?!
– А вот я, между прочим, не только бумажки перекладывать умею, а ещё и руководить, мобилизовать людей, организовать работу. Но сейчас не об этом. Вы с Петром переходите в непосредственное подчинение Самого… – последнее слово он сказал, подобравшись и подняв руку с вытянутым указательным пальцем к портрету Сорокина. – Моей задачей является только техническое обеспечение вашей деятельности. Вот, собственно, всё, что хотел тебе сказать. Поэтому, ознакомившись с бюджетом вашего подразделения, признаюсь, удивлён… и восхищён!.. Бюджет щедрый. Поэтому попрошу лично тебя, Яков, по возможности оказывать поддержку родному филиалу. И как старший товарищ могу дать совет: за расходом бюджета следи внимательно, и аппетиты своего зама по науке по возможности контролируй.
Я заверил шефа – уже бывшего – что приму его слова к сведению и вообще отнесусь к ним с должной серьёзностью и вниманием, и всей своей широкой душой благодарен за совет – Петра Аркадьевича возьму в ежовые рукавицы, обую в испанские сапоги, и вообще – буду таким иезуитом, что транжира-напарник света не взвидит! Пал Палыч посмотрел на меня, брюзгливо поджав губы. А я, пошутив, тут же с удивлением обнаружил, что не соврал – действительно, совет дельный, и Петро меры своему аппетиту не знает, причём как в прямом, так и в переносном смысле. Аппетит прорезался сразу, как только этот комсомолец семидесятых после меня вышел от шефа, потрясая новой корпоративной кредиткой. Заплатили хорошо, хотя дело, которым предстояло заняться, мне не просто не нравилось – мысль о руднике бросала то в жар, то в холод…
– Так, сначала для аппетита салатик, потом горячее… Яш, ты против солянки ничего не имеешь? Яшк! Ты слышишь?..
– А? Да-да, – кивнул я, особо не прислушиваясь. – Выбирай сам, Петьк, у тебя с едой лучше отношения, чем у меня, – любовь и полная взаимность.
Я поймал себя на том, что устроился в самом тёмном углу, спиной к стене. С места, которое я занял, был виден почти весь зал и просматривался вход. Даже не обратил внимания, что сцена осталась немного в стороне – в принципе, меня это и не волновало.