Рубиновый лес. Дилогия - стр. 86
– Ну ладно, тогда по старинке.
Солярис хмыкнул и устроился на подстилке рядом, загородив меня собой от сквозняка, тянущегося со входа в пещеру. Он так и остался голым по пояс, а я, пускай и старалась не отводить глаз от языков пламени, всё равно чувствовала, как медленно разгорается лицо. Несмотря на то что Солярис не занимался фехтованием, стрельбой из лука или рукопашной борьбой, его тело имело развитую мускулатуру и чёткий рельеф. Когда-то давно он говорил мне, что полёты для драконов то же самое, что бег для человека: пускай они и не могут представить жизни без них, но мышцы и крылья всё равно работают так усердно, что отваливаются к концу дня. Прямо сейчас фигура Сола доказывала это: плечи у него были почти такие же широкие, как у воинов отцовского хирда, а на руках проступали жилы и вены, кажущиеся синими из-за его фарфоровой кожи. Штаны съехали ему на косточки таза, обнажая пресс и дорожку редких светлых волос, уходящую под них.
Поймав себя на том, куда смотрю, я тут же откинула назад голову, будто потолок пещеры, поросший мхом и грибами, вдруг показался мне очень интересным. Из-за этого я даже не заметила, как Сол, ухватив меня за лодыжки, резко выпрямил мои ноги и положил их к себе на колени. Я ойкнула, почувствовав обжигающий жар, и невольно замлела: Солярис прижал мои ступни прямо к своему животу. В тот момент от удовольствия я, кажется, даже застонала.
– Я нашёл это в обломках льда, пока ты приходила в себя, – произнёс Солярис, заставив меня встряхнуться при виде гибкой сосновой стрелы, которую он вытащил из кармана штанов. С железным наконечником, соколиными перьями и витиеватой резьбой на древке, эта стрела явно не принадлежала колчану королевского хирда – ни герба, ни меди, которой покрывают остриё в нашей кузнице. – Кто-то стрелял с верхушек деревьев под копыта твоей кобыле, чтобы пробить лёд.
– Хочешь сказать, лёд на Цветочном озере пробили стрелами? Сейчас же месяц воя! Лёд…
– Невероятно прочный, да, но они знали, куда метят. По-видимому, одна из стрел угодила точно в сердцевину. Чистая работа.
– Сердцевину? – переспросила я, опираясь руками о подстилку, и Сол задумчиво постучал стрелой по полу пещеры.
– Сердцевиной называют самое уязвимое место, – пояснил он, смотря на пляшущий огонь. – Говорят, оно есть у каждой вещи, какой бы крепкой та ни была. Нужно лишь найти нужную точку и слегка стукнуть по ней – стекло, дерево, металл или любой другой материал тут же разобьётся вдребезги, как от удара молотком. Лёд не исключение. Лишнее доказательство того, что у всего на свете есть своя слабость.