Рубиновая верность - стр. 16
– Неужели не успела?! Неужели она уже уехала?!
– Ес-сли в-вы об Эмме Григорьевне… – заикаясь от неожиданности, чирикнула маленькая худенькая секретарша, – то да… она только что уехала.
– Такая беда! Такая беда! – продолжила я валять ваньку, потрясая своим пакетом. – И как же она без этих документов?! Она ведь без них, как без рук!
– М-может, ей позвонить? И вы куда-нибудь с ними подъедете? – предложила секретарша, отнюдь не утратившая способности соображать.
– Точно! Вы правы! – тут же подхватила я и в срочном порядке вытащила свой мобильник, чтобы секретарша не успела позвонить Заречной первой. Набрав первые попавшиеся цифры, и не нажимая кнопку вызова, через пару секунд я заголосила еще пронзительней: – Эмма Григорьевна! Это я! Простите! Не успела! Такие, знаете, нынче пробки! Просто беда! Что сделать? Куда завезти? Домой? К вам? Почему домой?.. Ах, вы туда заедете за… А-а-а! Ясно… Хорошо, сейчас же выезжаю! – Сделав вид, что Заречная уже отключилась, я чертыхнулась, будто бы опять набрала ее номер и опять закричала на всю приемную: – Да! Это снова я! Эмма Григорьевна! Я же не знаю, куда ехать! Где вы живете? – Я перевела взгляд на секретаршу и медленно, с расстановкой произнесла: – Понятно. Адрес взять у… белочки… У какой белочки? – Я картинно выпучила глаза, вроде как от недоумения. – Ах, у секретарши… Хорошо, Эмма Григорьевна! Ждите меня, Эмма Григорьевна! До встречи, Эмма Григорьевна!
Не успела я закончить свой спектакль, как мой телефон выдал канкан, который я недавно установила себе в качестве звонка. На экране высветился портрет моей приятельницы Татьяны, но я завела новую песнь, посвященную Эмме Григорьевне (Татьяне все потом объясню, она не из обидчивых):
– Да-да, Эмма Григорьевна! Конечно, Эмма Григорьевна! Захвачу, Эмма Григорьевна! Конечно же, Беллочка мне поможет! Еще раз до встречи, Эмма Григорьевна!
Я щелкнула флипом своего складного мобильника и потребовала у секретарши адрес Заречной, сама еще толком не представляя, на что он мне может сгодиться. Что касается Беллочки, то это была чистой воды импровизация. На бейджике секретарши красовалась надпись Орловская Белла Константиновна, и я, как оказалось, правильно предположила, что начальница вполне может называть свою тощенькую и молоденькую секретаршу Беллочкой. Эта самая Беллочка тут же лихо нацарапала на лимонно-желтом листочке для заметок адрес своей начальницы, подала мне с выражением приторного подобострастия на лице (видать, побаивалась Эмму Григорьевну) и еще более угодливо спросила:
– Кажется, что-то еще?