Рубеж апокалипсиса. Часть 2: Жатва. - стр. 4
- Конечно, мама! Далеко я не уходила, ты же сама не разрешила. И я боюсь, все так сильно трясется, - девочка крепче прижалась к матери, не выдержав боли, женщина все же громко застонала и вынуждена была отстранить дочь, объяснив, что здесь ей тоже больно.
- А папа где? - Кристина поднялась на ноги и огляделась вокруг. - Все, теперь вижу. А что он делает, мама?
- Папа решил сделать себе что-то вроде костыля, чтобы ходить и самому поискать Илюшу. Ты бы помогла ему. Пить хочешь? Там бутылка с водой где-то между сиденьями лежит, если ты и мне принесешь, то я буду тебе очень благодарна.
С помощью перочинного ножа, который Сергей всегда носил в кармане, небольшое деревце постепенно приобретало нужные мужчине очертания. Мелкие ветки полностью срезались со ствола, Уваров оставил лишь самую толстую у основания, придав конструкции форму вытянутой буквы «Г». Теперь нужно было попытаться каким-то образом подняться на ноги. Взбираться по импровизированному костылю было не самой лучшей идеей, Сергей едва не сломал плод своих трудов. Встать на ноги удалось только с помощью ближайшего дерева: используя его как опору, мужчина постепенно подтягивал тело вверх, стараясь при этом не опираться на травмированную ногу. Наконец, впервые за последний час, он поднялся во весь свой рост. Свежевыструганный костыль больно давил подмышку, но Сергей старался не замечать боли и, оторвавшись от дерева, попытался сохранить равновесие на трясущейся поверхности. Подбежавшую дочь мужчина остановил жестом, стоял он еще неустойчиво и боялся упасть на девочку всем своим весом.
- Лена, глянь, пожалуйста, как дела у Самата, а я пошел на поиски сына, - Сергей сделал несколько неловких движений и вышел на опушку. Солнце ослепило практически моментально, а сильный порыв ветра чуть не сбил с ног и без этого едва удерживающего равновесие мужчину.
- Далеко только не убегай, - Лена облокотилась спиной о ствол дерева и помахала мужу рукой, - Кристю возьми с собой, она сейчас тебе нужнее, - немного помассировав виски ноющей головы, женщина собралась с силами и поползла в сторону неподвижного тела водителя, не особо представляя себе, чем она сможет ему помочь. Девочка послушно побежала вслед ковыляющему отцу, периодически оглядываясь по сторонам в поисках бесследно пропавшего брата.
Двигаясь по следам, оставленным искалеченным вездеходом, Сергей прокручивал в голове произошедшие события в самые последние мгновения их путешествия. С каждым шагом приближаясь к гигантской трещине, ставшей братской могилой для двух других джипов, мужчина пытался понять, на каком из этапов Илья мог выпасть из автомобиля. Ремни безопасности, рассчитанные на взрослого человека, легко могли выпустить из своих объятий маленькое тельце пятилетнего мальчика. Мужчина периодически отсылал Кристину то вправо, то влево проверить тот или иной подозрительный камень или яму. Сам же он неумолимо шел к расщелине, с другого края которой вниз извергалась горная речка, в считанные мгновения, добавившая еще один водопад к множеству других в этом районе. Когда до обрыва осталось метров пять, Сергей остановил дочь и строго-настрого запретил ей приближаться, мотивируя тем, что края покрыты трещинами и в любой момент могут обрушиться. Кристина послушно остановилась и продолжила наблюдать за осторожным передвижением хромающего человека с грубо выструганным костылем. Уваров сбавил темп до минимума и внимательно оценивал каждый следующий свой шаг. Но дело было не только в опасности обрушения краев пропасти, мужчина совершенно не хотел, чтобы девочка увидела внизу месиво из искореженных вездеходов и бездыханных окровавленных людей, среди которых могло оказаться и тело ее брата. Подойдя вплотную к краю, Сергей опустился на колени и отложил костыль в сторону. Непрекращающееся землетрясение делало замысел мужчины еще более рискованным, однако он твердо решил дойти до конца. Практически лежа, он подтянул здоровой рукой свое тело к границе обрыва и заглянул вглубь бездны. Из-за шума извергающейся реки Кристина, стоящая в нескольких шагах от отца, не могла разобрать спонтанно вырвавшихся слов, однако их интонация, без всякого сомнения, была совершенно не радостной.