Рубеж - стр. 15
Девушка, сама не понимая, что же делает, протянула руку навстречу дрожащей руке Клары…
…отшатнулась, вспомнив о зажатом в кулаке кинжале…
…но Клара Доннерветтер все не замечала оружия, а в ее глазах плескались волны огненного шторма, выжигая остатки надежды…
…и тогда кинжал выпал из разжавшейся ладони и, ударившись о пол, пару раз подпрыгнул и закатился под стол.
– Сейчас, – торопливо пробормотала Жанна, двигая к столу тяжелое кресло. – Сейчас, сейчас, я мигом… Еще чуточку продержитесь, и я… помогу…
Она уселась в кресло и, зажмурив глаза до того, что на обратной стороне век вспыхнули и затанцевали огненные птички, вцепилась в руку Клары. С другой стороны, словно сама по себе, поднялась рука Марии-Луизы, и их ладони встретились и слились в одно.
А потом потекли бесконечные минуты и часы, когда Жанне было очень тяжело и невероятно больно.
Но настал момент, когда все закончилось, и девушка открыла глаза.
И тотчас же закрыла снова, потому что со лба стекал едкий соленый пот. Она хотела стереть его, но высвободить руку из хватки Клары оказалось непросто. «Ох, непросто», – мимолетно подумала Жанна, все же расцепив их с Кларой ладони и стирая пот со лба. Она еще раз открыла глаза и посмотрела вокруг.
Остальные были живы, неторопливо приходили в себя, с трудом размыкали намертво спаянные на время этого странного боя руки. Жанна бросила взгляд на сидевшего напротив Элджернона и ужаснулась: побелевшее изможденное лицо, черные синяки вокруг потускневших глаз, прокушенная губа, из которой сочилась кровь.
– Неужели я выгляжу так же? – прошептала она.
Мария-Роза нашла в себе силы улыбнуться, но улыбка больше походила на оскал.
– Точно не лучше.
Тут она увидела, что дед Авессалом лежит, уткнувшись лицом в стол, и не дышит.
– Па? – спросила она. – Пап, ты чего?
– Умер наш дед, – уронив руки, прошептала Клара. – Ох, как жалко-то… И сил нет поплакать как следует…
Элджернон с искаженным лицом принялся выбираться из кресла и делал это очень долго. А когда ему наконец удалось справиться с нелегким занятием, он поднял тело отца и осторожно положил на стоящую в углу лавку. Сложил руки на груди.
Дед Авессалом мертвым взглядом смотрел в потолок.
Мария-Роза, спрятав лицо в ладонях, беззвучно вздрагивала острыми плечиками. Клара была права – на слезы сил уже не оставалось.
На лужайке перед домом послышались чьи-то шаги, дверь распахнулась, и в дом вихрем ворвался Леобальд Таммер по прозвищу Десница Света.
Его закопченное лицо мало чем отличалось по цвету от серых лохмотьев, оставшихся от щегольской рубашки, правую руку у плеча туго перетягивала повязка с расплывшимся на ней грязно-бурым пятном. Шляпы не было вовсе. Однако Леобальд находил в себе силы улыбаться, и с черного лица сияли задорно белые зубы.