Розовым мелом - стр. 6
Крамер словно и не слышит. Разглядывает забитые чёрно-белые рукава, уходящие на плечи и шею. Под борцовкой тоже всё разукрашено. Что называется, не смог остановиться. Втянулся.
– Ты изменился, – замечает принцесса.
И это говорит мне она? Да она стебётся.
– Зато ты такая же гадюка. Но довольно лирики. Не стоит терять на неё время, – первый трек заканчивается, сменяясь вторым. Отведённые мне минуты так-то истекают, а у нас до сих пор не началось самое интересное. – Если стесняешься, я помогу, – подцепляю согнутым пальцем болтающуюся на топе завязку, но меня сердито бьют по рукам.
– Не раскатывай губу, Князев, – строго прицыкивает она. – По правилам я могу тебя трогать, а ты меня нет. За нами через камеру наблюдает менеджер. Будешь домогаться, тебя попросят.
Блеф? Вряд ли. Здешнюю инструкцию я прочитать, конечно, не удосужился, а оказаться грубо выдворенным на улицу, причём за собственное бабло, что-то не улыбается.
– Окей, – мирно вскидываю ладони. – Без рук так без рук. Тогда давай, раздевайся сама.
Зои
Мы знакомы с ним с пелёнок. Ходили на один горшок и купались в одном надувном бассейне. Я не помню самое раннее детство, в подтверждение есть лишь фотки, но более поздние обрывки воспоминаний навсегда останутся со мной: как нас укладывали в одной кровати, когда его родители оставались у моих с ночёвкой; как он защитил меня в песочнице, насыпав песка в глаза диатезному обидчику за растоптанные куличики; как держал за ручку и как над нами все умилялись, шутя про "жениха и невесту"…
Мы были очень дружны… А потом случилась авария, навсегда изменившая мою жизнь. И навсегда изменившая его ко мне отношение, будто я нарочно подстроила всё. Будто виновата в том, что у меня не осталось никого из родственников. Будто специально подговорила тётю Марину оформить опекунство, чтобы не угодить в детский дом. Я, грёбанная шестилетка… Да, прям великий стратег.
Теперь же Илья стоит с этой своей ядовитой усмешкой и повелительным тоном приказывает мне раздеваться. Дебилизм. Неужели недостаточно поглумился за все эти годы? Неужели нелепая обида непонятно за что всё ещё не прошла? Ему реально хочется продолжить нашу никому не нужную войну?
Я не представляю, какая нелёгкая занесла его именно сюда и почему он вообще вернулся из своей любимой Америки, но малыш, ты просчитался. Ты сам взрастил акулу. Сунешь палец – оттяпаю по плечо.
Приближаюсь к нему так, что наши лица оказываются опасно близко, а между губами остаются жалкие миллиметры.
– Не в этой жизни, Князев, – сладко пропеваю я. – Не в этой жизни.