Рождество у Шерлока Холмса - стр. 10

Кади говорил громко, словно его слушателями была толпа зевак на площади во время казни, а не глупая служанка и презренный евнух.

– Вам надо рассказать все великому господину, досточтимый кади! – залепетал евнух, радуясь тому, что кади не гневается на него, – дело не терпит отлагательств!

– О нет! – изрек кади, подняв вверх указующий перст, – я напишу ему письмо, а во дворец я приду теперь только по почетному приглашению. И никак иначе!

Впервые я увидела эту пару в таверне. И сразу распознала в них моих соотечественников. Он – мужчина лет сорока, крепкого телосложения, с сединой в коротко стриженых волосах и гладким загорелым лицом. Она – лет на двадцать моложе, крашеная блондинка, простоватое круглое личико с милыми ямочками на щеках.

Мужчина уверенным жестом подозвал официанта и сделал заказ, даже не поинтересовался, чего хочет спутница. Вольготно откинулся на спинку плетеного кресла и принялся благодушно озирать окрестности. Его спутница сидела, чуть ссутулившись и сложив руки на коленях, точно прилежная школьница, и задумчиво смотрела вдаль.

С тенистой террасы открывался дивный вид на каменистый пляж, далекую гряду холмов и безмятежно синее море. Пара расположилась через пару столиков от моего. Я не могла слышать, о чем они говорят, но могла исподтишка наблюдать сквозь листья раскидистой пальмы.

Мужчина налил себе в рюмку домашнее узо из маленькой пузатой бутылки. Женщина тоже потянулась за бутылкой, но он удержал ее руку. Она неловко засмеялась и пододвинула к себе вазочку с фруктами.

Покончив с десертом, они одновременно поднялись и направились к выходу: он впереди, она за ним, опустив плечи и глядя себе под ноги. Что-то такое было в ее позе, в наклоне головы, от чего у меня кольнуло сердце.

Внезапно похолодало. Словно облако набежало на жаркое солнце или налетел свежий порыв ветра.

Должно быть, это и в самом деле был ветер.

Вечером того же дня, проходя по коридору гостиницы, я услышала русскую речь. Звуки раздавались из-за неплотно прикрытой двери. Не примите меня за любительницу подслушивать! Дело в том, что моя комната располагалась как раз по соседству, и пока я обшаривала свои карманы в поисках ключа, мне невольно пришлось стать свидетельницей (точнее, слушательницей) чужой ссоры. Мужчина говорил громко, чеканя слова:

– Я точно помню, куда кладу свои вещи, в отличие от тебя! Он лежал здесь, на кровати, я положил его сюда, когда распаковал чемодан. Куда ты его дела?

– Я ничего не трогала, честное слово! Зачем мне твой нож? – робко и жалобно отозвался женский голос.