Рождество на острове - стр. 6
Брамбл решительно двигался вперед, вверх по холму, к фермерскому дому, высокомерно игнорируя Брэна и Лоувита – молодых овчарок, которым можно было целыми днями носиться по склонам холмов, но никогда не дозволялось лежать перед огнем в доме.
Когда Агот, племянница Флоры, была совсем еще малышкой, ей даже и не говорили, что нужно держаться подальше от огня: Брамбл просто отпихивал ее подальше без предисловий. В результате кроха Агот привыкла устраиваться под теплым лохматым боком Брамбла, как под огромным, слегка пахучим одеялом. И хотя теперь девочке было уже четыре года, она не оставила эту привычку, а Брамбл ничего не имел против.
Брамбл размашистым шагом шел по грязной дороге. Зимний мороз потрескивал на полях, замораживая лужи, а воздух был настолько холодным, что от него перехватывало в горле. Пес носом открыл дверь дома и протопал по старым, истертым каменным плитам пола, все так же держа в зубах газету. Эк, отец Флоры, занимался чайником. Старик медленно обернулся – холодные утра последних дней значили, что он чувствовал себя как древний мотор, каждое движение давалось ему с трудом. Брамбл услужливо поднял голову повыше, чтобы Эк мог взять газету из его пасти. И точно в это время тостер выбросил два ломтя изумительного хлеба миссис Лаэрд – в нужный момент, чтобы их можно было намазать прославленным маслом Финтана, изготовленным на их ферме, – один для Эка, второй для Брамбла, мгновенно проглотившего угощение. Оба мирно уселись перед огнем, довольные друг другом, и начался новый день на Муре.
Глава 2
Хотя только первые из ранних пташек заходили в кафе с желанием выпить хорошего кофе и съесть кусочек сладкого пирога, Флора чувствовала себя уставшей. Эта усталость не походила ни на что испытываемое ею прежде: теперь она засыпала, едва опустив голову на подушку.
Ох, боже… Но как же сказать Джоэлу?
Нет, Флора не думала, что он ее не любит. Даже притом что ему трудно было выразить чувства в словах, она знала о них. Даже работая над проектами Колтона за морем, Джоэл хотел лишь одного: вернуться домой, к ней.
Но последний год выдался тяжелым. Флора наконец узнала об очень тяжелом детстве Джоэла, об отсутствии в его жизни родительской любви и заботы, она поняла, почему он нуждался в очень осторожном обращении. Джоэл никогда не знал настоящего дома, зато был хорошо знаком с домашним насилием, он сменил много приемных семей, пока наконец в возрасте двенадцати лет не осел в школе-пансионе, завоевав стипендию.
Умный, красивый и беспощадный, он отлично разбирался в корпоративном праве и во всех выгодах, которые приходили вместе с этим, – девушки, внимание, дорогие отели… Мысль о том, чтобы осесть на маленьком островке с бледной местной девушкой и за миллион лет не пришла бы ему в голову. Флору до сих пор удивляло то, что Джоэл до такого додумался. Она не могла увидеть того, что видел Джоэл, потому что она родилась и выросла здесь. Но для Джоэла все было иначе. Чем больше времени он проводил на Муре, тем сильнее привязывался к острову. Он научился ценить мир, который следовал смене времен года, а не биржевым курсам, схему фермерского календаря, а не информационных каналов. Джоэл и во Флоре нашел нечто такое, чего никогда не бывало в его жизни: умственный покой. Он увидел домашнюю жизнь – а что могло быть более домашним, чем старая фермерская кухня Флоры, компания ее братьев, ее отец, дремлющий у огня, и вездесущие собаки, – все это взывало к его душе, хотя у него и был коттедж в комплексе «Скалы».