Рождественские сказки Гофмана. Щелкунчик и другие волшебные истории - стр. 20
– Коня! Коня! Полцарства за коня!
В эту минуту два вражеских стрелка вцепились в его деревянный плащ; мышиный король, радостно оскалив зубы в своих семи ртах, тоже прыгнул к нему. Мари, заливаясь слезами, могла только вскрикнуть:
– О, мой бедный Щелкунчик! – и, не отдавая себе отчета в том, что делает, сняла с левой ноги башмачок и бросила его изо всех сил в самую гущу мышей.
В тот же миг все словно прахом рассыпалось; Мари почувствовала сильную боль в левой руке и упала в обморок.
Сказки Гофмана «Щелкунчик и мышиный король», «Неизвестное дитя», «Выбор невесты» и «Королевская невеста» даны в переводе Александра Лукьяновича Соколовского (1837–1915). Кроме классических переводов прозы Гофмана Соколовский издал в своих переводах и с обширным комментарием все основные произведения Шекспира в восьми томах, что принесло ему Пушкинскую премию за 1901 год. Соколовский был также издателем и редактором «Энциклопедии для юношества».
Перевод сказки «Золотой горшок» выполнен в 1880 году философом и поэтом Владимиром Соловьевым (1853–1900), сыном известного русского историка Сергея Соловьева, оказавшим заметное влияние на развитие в России символизма и модернизма, в частности на творчество поэта Александра Блока.
Переводчик сказок «Маленький Цахес, по прозванию Циннобер», «Песочный человек» и «Приключения накануне Нового года» – Мария Андреевна Бекетова (1862–1938), автора популярных книг для детей, многочисленных переводов французских и немецких писателей, мемуаров, в частности воспоминаний о поэте Александре Блоке и его матери – своей сестре.
Сказочную повесть «Повелитель блох» перевел литературовед Михаил Александрович Петровский (1887–1937). Окончил историко-филологический факультет Московского университета, где впоследствии преподавал романскую филологию и историю средневековой литературы. Опубликовал ряд работ по истории немецкой литературы, а также по теории прозы и по эстетике. В 1935 году был выслан в Томск, где спустя два года расстрелян.
Болезнь
Очнувшись, точно от тяжелого сна, Мари увидела, что лежит в своей постельке, а солнце светлыми лучами освещает комнату сквозь обледенелые стекла окон.
Возле нее сидел, как сначала показалось ей, какой-то незнакомый господин, в котором она скоро узнала хирурга Вендельштерна. Он сказал тихонько:
– Ну вот, она очнулась.
Мама подошла к ней и посмотрела на нее испуганным, вопрошающим взглядом.
– Ах, милая мамочка! – залепетала Мари. – Скажи, пожалуйста, прогнали ли гадких мышей и спасен ли мой милый Щелкунчик?
– Полно, Мари, болтать всякий вздор, – сказала мама, – какое дело мышам до твоего Щелкунчика? Ты уж без того напугала нас всех. Видишь, как нехорошо, когда дети не слушаются родителей и все делают по-своему. Вчера ты заигралась до поздней ночи со своими куклами и задремала. И тут очень могло случиться, что какая-нибудь мышь, которых, впрочем, до сих пор у нас не было, вылезла из-под пола и напугала тебя. Ты разбила локтем стекло в шкафу и поранила себе руку, и если бы господин Вендельштерн не вынул тебе из раны кусочков стекла, то ты бы могла легко перерезать жилу и истечь кровью, а то и лишиться руки. Слава Богу, что ночью мне вздумалось встать и посмотреть, что вы делаете. Я нашла тебя на полу, возле шкафа, всю в крови и с испуга чуть сама не упала в обморок. Вокруг тебя были разбросаны оловянные солдатики Фрица, пряничные куклы и знамена. Щелкунчика ты держала на руках, а твой башмачок лежал посредине комнаты.