Рождественские рассказы о детях - стр. 36

«А беда – задремать, к волкам свалишься… А уж как хорошо-то стало…» – думает он.

Хотел мальчуган одну руку принять – не слушается, будто чужая. Хотел ногой двинуть – нельзя. Окостенела. Поглядел он вниз, а волков-то – ни одного. Когда же это он прозевал их? Дремал, что ли, и впрямь? Кажись, нет. Чуть только носом клевал, да все больше за ствол крепче держался, чтобы не свалиться.

«Нету волков, слезать можно, домой убечь…

Да… Вот…»

И хочет мальчуган двинуться, руки от ствола отнять и перехватить ниже, хочет ногу поднять, с сука слезть. И не может… Не слушаются ни руки, ни ноги… Иль уж ему самому не хочется слезать… Будто вот и впрямь самому не хочется, ей-ей! Захоти он руку поднять, вестимо, сейчас поднимет, эко мудрено!.. А он не хочет… Вот что!..

«Хорошо уж больно, теплынь! Двигаться-то неохота…» – думает он.

И опять затуманилось все…

«Волки, волки!» – крикнул кто-то на самое ухо. Встрепенулся мальчуган. Кто кричит?.. Никого нету… Привиделось.

«Нет, слезу, а то задремлешь и впрямь. Что ж тут в лесу? Нешто можно… Ну-тка… с Богом… Не ленися, паря… Не ленися, не ленися…»

Поднял парень сразу руку, сцепился с сука легко и, будто белка, пополз вниз по сукам, и ползет, все ползет… С сука на сук, с сука на сук, и как хорошо, сердце замирает, будто на качелях. Ниже… ниже… ниже… А теплынь-то оттуда, будто паром поддает. Вестимо, в бане завсегда так, а матка еще поддает. «Буде! Уж больно много, взопрел совсем!» – ворчит Федюк на матку. «Так-то лучше, Хфедор, глупая твоя голова. Грязен дюже, отмоешься», – отвечает матка. Но вдруг большущий волк хвать его за ногу со всей мочи.

– Ох, Господи!.. Что ж это?! – очнулся Федюк.

Сидит мальчик на дереве, на том же суку, и все тело в мурашках, не то жарко, не то немота какая одолела, рук и ног нет у него. Видит их, а чьи они?!

– Да ведь я же слезал… Нет, это дрема… А надо ведь слезать… Чего же это я?.. И с чего это я тут на дереве, да в лесу… Чудно… А хорошо… Как хорошо… А надо слезать… долой… ну-тка, руку прежде… Еще… еще… Аль не хочет… Но, но!..

И машет шибко Федюк рукой, кнут-то позабыл, а Сивку одними вожжами не проймешь.

– Но, но, окаянная… Наваливай! Но, но!

Помчалась Сивка вихрем, страсть! Да с маху налетела на пенек и выкинула парня из розвальней торчком в снег.

– Ах ты, окаянная!.. – кричит Федюк с дерева.

А перед ним полянка пустая середь леса, а высокое, далекое небо, в звездах, раскинулось надо всем.

– Дрема… Какая дрема?.. Это тепло все. Небо-то, звездочки-то вишь как прыгают. А уж как мне хорошо, матка. Уж как это хорошо… Уж как… Матка!..