Рождественские и новогодние рассказы забытых русских классиков - стр. 3
– Бесстыдный ты человек, Иван Моисеич! Ну как же это можно! Вдруг пропал, как в воду канул! Уж я расспрашивал, расспрашивал…
– Вот я этого не чаял, Дмитрий Алексеевич! С той самой поры, как вы перестали ходить в «то» заведение, я таки ждал вас долгонько. Все думаю, авось зайдут да рассчитаются, Дмитрий Алексеевич! Ведь я все это по доброте души, Дмитрий Алексеевич, а не то чтоб из прибыли какой: сами знаете!
– Знаю, любезнейший, знаю, потому-то я и нашел тебя… только денег у меня теперь… на этот раз ты меня извини: завтра Новый год, праздники, требуются большие расходы – понимаешь?
– Я, Дмитрий Алексеевич, про деньги уж не говорю: если вы – так, как я вижу теперь, по честности, и в заведение станете ходить, так мне и ничего, подожду, пока вы разбогатеете маленько! Только бы тово… Это вам Федор Никитин сказал, что я в здешнее заведение поступил?
– Федор Никитин? Какой Федор Никитин?.. Ах да! Точно, Федор Никитин.
– Нынешний буфетчик в том заведении-с…
– Ну да, да… Я еще с ним не знаком, впрочем, тот самый! – сказал Зарницын решительно, думая, что если уже можно отделаться хитростью, так хитрить до конца.
– Что ж вы прикажете, Дмитрий Алексеевич? – спросил Иван Моисеич, обрадованный добровольным появлением своего должника и приятеля.
– Я пришел, Иван Моисеич, – отвечал Зарницын, – пришел я сюда, собственно, для того, чтоб увидеть тебя и успокоить насчет того «маленького» должка: он – пустой должок, Иван Моисеич, и я заплачу тебе после праздников. И так как я уже пришел, то, разумеется, должен принести твоему заведению какую-нибудь пользу. Изволь. Со мною всех денег – один рубль серебряный, я решился издержать его у тебя. Гей, слуги! Подавайте обедать – сюда!
Зарницын, решившись пожертвовать последним рублем для поддержания своего достоинства в глазах Ивана Моисеича, предположил вознаградить себя за эту непредвиденную потерю, просидев здесь, в теплом углу, роковой остаток исчезающего года, чтоб до завтра не встретиться с хозяйкой.
Только что Зарницын принялся за свой дорогой и лакомый обед, предвкушая, впрочем, горечь завтрашнего дня, в комнату, где сидел он, вошел какой-то господин в бекеше с бобровым воротником, сопровождаемый извозчиком. Бросив буфетчику кредитный билет, он спросил мелочи, чтоб рассчитаться с извозчиком. Потом он оглянулся и встретился взглядом с Зарницыным, который смотрел на него пристально…
– Зарницын! Ты ли? Вот неожиданность! – воскликнул господин в бекеше, бросаясь к Зарницыну.
– Рожков! Ах, Рожков! Да тебя узнать нельзя! Боже мой, ты барин, решительно барин, и барином смотришь! Поздравляю!