Рождественская перепись - стр. 11
– Чудны дела твои, Господи, – шёпотом произнёс он и втиснул половицу на место.
Открыв дверь, я сразу же окунаюсь в плотную духоту. Просторная изба кажется маленькой и тёмной из-за единственного законопаченного окна. Русская печь с высокой лежанкой занимает треть комнаты. В красном углу – большой деревянный стол со скамьями по периметру. Кованый сундук, деревянная кровать с поставленной треугольником подушкой – вот и вся обстановка. Занавеска, отделяющая женский угол, качается, – за нею, возможно, кто-то прячется. По редкому сопению я понимаю – дети.
– Здравствуйте! Здесь Калев Ыхве, уполномоченный по переписи! Есть кто-то? Со мной доктор, Аксинья Андриановна.
Занавеска отодвинулась, и показались две пары настороженных глаз:
– Нашу мамку так звали. А доктор уже был. Увёз батьку в больницу.
– А вы что же, одни? – спрашиваю я.
– Нет, ещё Митя, Вовка и Серёжка. Петруша поехал с отцом.
– А вас как зовут? – спрашивает Калев Янович.
– Матвей и Ваня.
– А доктор вас осматривал?
– Нет, мы на сеновале в сарае прятались.
– Давайте-ка, я вас осмотрю, – предлагаю я, доставая дистанционный термометр и шагая в сторону детей. Товарищ Ыхве пресекает попытки к бегству.
– Нет! Не надо! Уйди, ты страшная! – хором вопит малышня.
– Страшная – это не самое страшное, – уверяю их я, – главное, не мёртвая. И мне надо знать, что вы здоровы, и никто вас никуда не заберёт. Ну-ка, рот открой! Нормально. Теперь ты давай. Ну что, температуры нет, языки чистые, вшей не вижу. Молодцы. Где спали ваши родители? Нужно снять всё бельё и прокипятить. Всю посуду тоже прокипятить. Ребятки, баня у вас есть?
– Пойдёмте, покажу, – отозвался старший из детей, Матвей.
Калев Янович, помогите принести дров и воды. И как бы ещё тут проветрить?
– Дымовое окно можно открыть, – ответил Ваня, указывая на небольшое отверстие под потолком напротив двери.
– А зачем оно тут? Печка-то, смотрю, по-белому топится, – удивляюсь я.
– Это сейчас по-белому, а в ранешные времена печи топили по-чёрному.
– Да уж, теперича – не то, что давеча. Как я туда залезу, летописец?
– Я не писец никакой, я Иван Антонович! Вон Серёжка писец. Давайте, тётенька, вы меня подсадите, а я вытащу паклю.
Всё это время сидевшие в женском углу трое младших осмелели и вышли поглазеть на аттракцион.
–Делай раз! – командую я, копируя цирковых акробатов, подставляя Ивану ногу для опоры и придерживая его за руки. Он в один миг оказывается стоящим у меня на плечах. Держась за стену одной рукой, он потратил немало усилий, чтобы вынуть плотно утрамбованную паклю. Младшие смотрели, радостно разинув рты.