Рождённый выжить - стр. 23
В 1926 году в деревню приезжал горшечник. Он остановился у нас. Отец захотел обучить сыновей горшечному ремеслу. Организовали мы производство прямо в прихожей. Места много не требовалось: всего два круга шестьдесят сантиметров в диаметре. Один для мастера, другой для учеников. Стали искать подходящую глину. Но никакая не подходила. Мы несколько раз ездили за ней в разные места, пока не нашли ту, что нужно. Привезли три воза. Месили вручную, делали горшки, крынки, чашки. Наделали много глиняной посуды. Сушили её на полках, полатях и в печке по два-три дня, потом ставили в сенях, где она окончательно твердела и сохла. После этого за огородами в Логу выкопали яму (печь), куда сложили изделия для о́бжига. Мастер сам аккуратно всё расставлял на металлические перекладины и обжигал их. Мы с братьями подвозили берёзовые дрова. Долгое время держали посуду в печи, но она потом разваливалась. Месяца два промучились с ней, но кое-какая посуда всё-таки получилась, и мы даже продали некоторые поделки людям. Впервые я держал свои деньги в руках, но держал недолго: отец забрал их на нужды семьи. Ему хотелось организовать дома горшечное производство, но, видя трудности с обжигом, эту затею решил оставить. Всё-таки глина в наших местах оказалась неподходящей.
Глава 5
Во власти потрясений
Белесый свет луны
Ложится над полями.
Гуляет у воды
Он тусклыми тенями.
В 1927 году старший брат Роман женился, и наша семья увеличилась. Брат очень похож на отца такой же упрямый, несговорчивый и молчаливый. В своей семье он установил строгую иерархию. Муж – глава, а все остальные – подчинённые. Внешне мы с братом похожи. Тонкие черты лица, высокий рост, вьющиеся русые волосы и карие глаза, но были и отличия. Губы у Романа тонкие и сжатые, а у меня полные. Он серьёзный, а я весёлый и озорной. Бороду мы не носили. Молодёжь в ту пору не желала ходить с бородой в отличие от наших отцов, только за редким исключением, поэтому мы часто с братом друг друга брили опасной бритвой. Бритву точили о кожаный ремень. Отец ворчал:
– Что придумали, как бабы, с голым лицом ходить.
– Отец, сейчас все бреются и одеколоном душатся.
– Вот-вот, я и говорю: как бабы, тьфу! – он смачно сплёвывал и уходил по своим делам.
Мачехе приходилось печь хлеб с липовыми листьями, так как муки не хватало до нового урожая. Мы перебивались за счёт картошки и отрубей. Хлеб облагался продналогом в виде зерна. После его выплаты нам оставалось совсем немного. Отца и других мужиков то и дело вызывали в сельсовет и требовали отдать зерно. Но отец не собирался ничего отдавать.