Рожденные в Зоне. Дано не каждому - стр. 31
Отец Пимен покачал головой от удивления. Кабан-самоубийца?! Понимание пришло чуть позже.
– Ай да Мика! Вот же паразит! С острогой на таких чудовищ охотится!
Сразу вспомнились подмеченные синяки на руках и шее подростка. Вон откуда, стало быть, взялись. А сталкер решил тогда, что это от обычных детских проказ. Выходит – кончились детские проказы.
– Хотя… кабана-то этого копьем убить – тоже не сказать чтоб взрослое продуманное действие, – после долгих размышлений сказал привыкший разговаривать сам с собой отец Пимен. – В самом деле, не в куклы же пацану играть. Значит, вовремя я его перехватил…
Тропка вилась по склонам холмов. Стройный сосняк то и дело сменялся зарослями лиственных деревьев, выросших на выгоревших пустошах намного позже Аварии. Оттого и были они тонкими, чуть выше человеческого роста.
Пару раз тропка пересекла асфальтированную дорогу. Но отец Пимен не стал менять пружинящую землю на твердое покрытие. На асфальте ноги устают сильнее – проверено неоднократно.
Когда тропа резко вильнула, едва не уткнувшись в забор из колючей проволоки, сталкер вздохнул облегченно – почти добрался. А вскоре зашагал, словно и не устал вовсе, – впереди с каждым шагом росла, приближаясь, черная горизонтальная полоса, деля пейзаж на две части. В нижней все так же буйствовало разнотравье, радуясь теплому весеннему солнышку. В верхней синело чистое небо, украшенное редкими белоснежными облаками. А между ними неестественной ровной линией чернела чужеродная полоса – железная дорога.
Отец Пимен, кряхтя и отдуваясь, вскарабкался на насыпь, остановился, выравнивая дыхание и одновременно оглядывая окрестности. Позади остался лес, впереди лежало открытое пространство, по которому были беспорядочно разбросаны небольшие сельские домики, выглядевшие с такого расстояния вполне прилично. Вот только трубы не курились дымами, да во дворах не было заметно движения. Будто не жилье вовсе, а так – киношные декорации…
Сталкер удобнее перехватил ружье и неторопливо спустился с насыпи. Насколько он помнил, хутор левее облюбовали какие-то отморозки, зарабатывавшие на веселую жизнь грабежом вольняшек, направлявшихся на Заставу, чтобы продать найденные артефакты местному торговцу со странным именем Вазген Абрамыч. Кличка ли это, прилипшая к торгашу с незапамятных времен, или настоящее имечко, подаренное любящими родителями, – кто знает? Да и не принято в Зоне такими вещами интересоваться, как не принято вспоминать свою прошлую жизнь.
Отморозков периодически выбивали из хутора доведенные до отчаяния вольняшки, специально для этого временно объединявшиеся в некое подобие воинских подразделений. Выбивали весело, с матами-перематами, беспорядочной стрельбой и полным отсутствием жалости. На неделю-другую воцарялось спокойствие, а потом бандиты снова откуда-то – будто из воздуха материализовались! – набивались в полуразрушенные хуторские постройки, и жизнь вольных сталкеров вновь приобретала кисловатый привкус обиды и несчастья…