Рождённые после Великой Победы - стр. 10
Дело в том, что во мне с раннего детства жил книжный маньяк. Наверняка его передала мне вместе с генами моя мама, которая все приёмы пищи сопровождала чтением. Её открытые книжки и журналы, лежащие на кухонном столе, втихаря перечитывала я. Делать это надо было очень быстро, чтобы поспеть за мамой.
Ах, милая моя мамочка! Ты оказалась на редкость продуктивным читателем, но я умудрилась не только сравняться с тобой в скорости поглощения литературы, но и «ускакать» далеко вперёд. «Мастера и Маргариту», полученную мной в девятом классе, как мне помнится, на одну ночь, я успешно «съела», навсегда влюбившись в магическое творение мессира Булгакова.
Видимо, от мамы мне досталась и книжная всеядность, которую я деятельно утоляла, прочитав к шестому классу всё, что хранилось на полках школьной библиотеки…
А вот содержимое книжных шкафов в квартире бабушки и дедушки так легко одолеть не получилось! Но я старалась вовсю. Поздним вечером, когда дом погружался в сон, я потихоньку включала ночник над кроватью в дедовском кабинете, кралась к шкафу, извлекала оттуда очередной волшебный томик – и пропадала!
Припомню навскидку, какие собеседники доставались мне дивными бессонными ночами, проведёнными за чтением в детстве и юности: Чингиз Айтматов, Иван Ефремов, Чарльз Диккенс, Эмиль Золя, Стендаль, Майн Рид, Конан Дойл, Фенимор Купер, Виктор Гюго, Тур Хейердал, а ещё – бесконечная «Тысяча и одна ночь»…
А небо в оконном проёме меж тем постепенно светлело…
Какие противоречивые чувства я испытывала тогда! С вершин восторга я обрушивалась в пропасть страха и отчаяния, мне хотелось плакать и смеяться, я проживала бесконечное множество жизней с героями величайших классиков…
Вот тогда-то я и начала писать продолжения особенно полюбившихся мне произведений, чтобы подольше оставаться в плену самых захватывающих миров. И чтобы попробовать на вкус: каково это – самому стать создателем собственного мира? Затягивающее это дело, надо отметить…
Капелька третья. Журналы, телевидение и многое другое…
Но не только книги встречали меня в квартире у бабушки с дедушкой. На стене напротив кровати, на которую меня наивно пытались уложить спать, висели удивительные вещи. Семиструнная цыганская гитара тёмного дерева, большая пузатая балалайка с выцветшей атласной ленточкой на грифе, старинные фотоаппараты в солидных кожаных футлярах…
У каждого из этих несомненных сокровищ была своя история, которая, увы, навсегда останется нерассказанной. Давно нет на свете бабушки с дедушкой. Но сердце помнит всё то, чем они жили и дышали в те времена. Семидесятые. Восьмидесятые. Давние, безвозвратно канувшие в вечность и благословенные…