Рождение богов (сборник) - стр. 50
Опустила руку с тирсом на лежавшую у ног ее девочку. «А, сучка! – узнал Таму Эойю, когда подняла она голову. – Ну, помоги же хоть ты – крикни же, крикни, как следует!»
Крикнуть хотела Эойя, но Дио зажала ей рот рукою.
Кроме них двоих, никто еще не видел его: как пали все давеча лицами на землю, так и лежали не двигаясь; знали, что здесь бог: увидеть его – умереть.
Дио повернулась к Таму спиной и, указывая в противоположную сторону, крикнула:
– Ио, ио, Адун! За мной, сестры!
Все вскочили, ответили криком на крик:
– Ио, Адун!
И бросились бежать, куда указывал тирс, – по нижней просеке.
Не успел Таму опомниться, как поляна опустела, огни потухли, и опять сомкнулась над ними черная ночь; только белые зарницы полыхали – перемигивались, пересмеивались огненные диаволы.
«А Килик-то, подлец, соврал: большого удовольствия не получили, – усмехнулся он. – Врет и Гингр, старый козел, что бог на Горе: никого здесь нет, ни бога, ни диавола!»
– Кто-то здесь! Кто-то здесь! Здесь, здесь, здесь! – вдруг зазвенело, затикало над самым ухом его, как червячки в сухом дереве старых домов ночью, во время бессонницы, тикают.
«Это кровь шумит в ушах», – подумал он и позвал:
– Эй, Гингр, Тутанкамон! Вы здесь?
Никто не ответил ему, и опять зазвенело, затикало:
– Здесь, здесь, здесь! Кто-то здесь! Кто-то здесь!
– Кто здесь? – крикнул он и, как будто ожидая ответа, прислушался.
Но звук умолк, наступила тишина мертвая, и вдруг такая тоска напала на него, что подумал:
«Сделать бы петлю из пояса, да вот на этом суку здесь, здесь, здесь – и повеситься!..»
Ухватился обеими руками за сук, вскарабкался, соскочил на скалу, скатился по скользкой хвое с холма, едва не увяз в болоте; долго блуждал, прыгая с кочки на кочку, продираясь в темноте сквозь чащу и треща сухими ветками, как бегущий зверь; выбрался, наконец, на опушку леса, увидел огонек вдали, там, где ожидали нубийцы-носильщики, и пошел на него.
Вдруг выскочило из лесу что-то огромное, косматое, как медведь, бегущий на задних лапах, сверху белое, снизу черное.
Так показалось ему сначала, а потом, вглядевшись, при блеске зарниц, он увидел, что это Гингр с сидящим на спине его Тутою. Белою была льняная одежда Туты, а черным – козий мех Гингра.
Он бежал, скакал во весь опор, а Тута вцепился в него руками и ногами, бил его, пришпоривал, как бешеный всадник – коня.
– Скорей! Скорей! Скорей! Гонятся, слышишь? Матерь Изида благая, отец Амон-Атон, помилуй нас!
Маленький, щуплый египтянин казался великану Гингру немногим тяжелее котенка, но, полузадушенный, он храпел под ним, как загнанный конь. А будущий царь Египта сидел на нем ни жив ни мертв.