Роза Ветров - стр. 73
– Помилуйте, Мустафа-Паша! Разве я на такое способен? – с трудом скрывая иронию, хохотнул Геннадиос и приложил ладонь к сердцу. А ведь в компании – пусть даже в такой неожиданной! – любое заключение превращалось в веселье.
– Ой ли, кириос Спанидас?..
– А что вы так переживаете, бей-эфенди? Неужто есть, что скрывать?
Воцарилась тишина. В чьём-то каземате – все остальные, кроме тех, куда их посадили, пустовали, – вода звучно капала на пол с протекающей крыши, словно стучала молотком по их головам. Неужели Геннадиос разочаровал Пашу своим ответом?..
– Мне нечего скрывать, кириос, – отвечал отец Мехмеда со вздохом и отошёл в тень своей камеры. – Моя совесть чиста.
– Поэтому-то вы такой нервный?.. Возможно, вы не намерено, а в порыве злости закололи своего брата, а теперь не знаете, как себя спасти, и списываете всю вину на меня?.. Так ли сложно играть убитого горем родственника, когда у самого рыльце в пушку?
– Какое бесстыдство! – с достоинством парировал Паша, но его голос всё же дрогнул. – И слышать не желаю, как вы оскверняете память моего брата!
Геннадиос весьма потешился тем, какой драматичностью веяло от этих слов, и, когда товарищ по несчастью скрылся от его взора, несколько секунд смеялся в сжатый кулак. И ничуть эта «оскорблённая невинность» его не убедила, пусть Паша так и знает!.. В соседней камере скрипнула кровать, после чего в коридоре вновь повисло молчание. Своему дорогому отцу чауш выделил «всевозможные удобства», тогда как «безродный грек» мог бы и с крысами во сне обниматься!.. Спанидас вернулся на облюбованное место под окном, надвинул на глаза феску и прикрыл веки. Богатое воображение всегда его спасало, но что – или кого? – он представил бы себе на этот раз?..
– Кириос? – вновь раздалось из соседней камеры, и Геннадиос приоткрыл один глаз, так как второй всё ещё щурился от дневного света. Как давно он не видел солнца?!..
– Да, бей-эфенди?.. Я слушаю вас.
– Вам совсем не страшно?
Улыбка медленно сошла с лица юноши. Боялся ли он?.. К чему лукавить: да, боялся. Только не самого страха, а скорее его последствий. Как легко поддаться первым порывам и растечься унылой лужей по стене? После такого он уже не соберётся. Зато гораздо легче – даже из смерти! – сделать трагикомедию. К тому же, один благодарный зритель у него всё же имелся…
Гена с блаженным видом зевнул, потянулся и переставил ноги. Как же они затекали!..
– Нет, бей-эфенди. Мне нечего бояться. У меня для этого имеется припрятанный козырь.
– Припрятанный козырь? – дрогнул голос собеседника прямо за стеной, и юноша удовлетворённо хмыкнул. – Какой же?