Роза в уплату - стр. 3

– Кого бы тебе ни прислали, – сказал Хью и улыбнулся, шагая рядом с Кадфаэлем по широкой тропинке, огибавшей рыбные пруды, – к тому времени, как он уйдет от тебя, это будет совсем другой человек, уж ты постараешься. Зачем им отдавать тебе, скажем, Руна, милого и наивного, как святой? Это уже готовый монах, таким он и родился. Ты получишь какого-нибудь сомневающегося, упрямого и неотесанного детину, коего надо еще сформировать. Правда, форма не всегда получается та, которую ждали, – добавил Хью, коротко усмехнувшись, и искоса глянул на своего друга.

– Рун взял на себя попечение над алтарем святой Уинифред, – возразил Кадфаэль. – Он испытывает к ней собственнические чувства. Сам делает для нее свечи и берет у меня пахучие эссенции, желая сделать свечи благовонными. Нет, Рун сам нашел себе занятие, и незачем вставать у него на пути. Он и она – они позаботятся друг о друге.

Хью с Кадфаэлем перешли мостик через ручей, питавший пруды и мельницу, и очутились в розарии. Подрезанные еще осенью кусты подросли очень мало, однако первые бутоны начали наконец набухать, и из зеленой оболочки стали проглядывать красные и белые полоски.

– Теперь они скоро раскроются, – с довольным видом заметил Кадфаэль. – Им нужно было только тепло. А то я уж было стал сомневаться, получит ли вовремя вдова Перл свою ренту в этом году. Но если эти наверстывают упущенное, то и ее белые, наверное, не отстанут. Грустным выдался бы год, если бы розы не зацвели к двадцать второму июня!

– Вдова Перл? Ах да, в девичестве Вестье! – отозвался Хью. – Как же, помню! Значит, это происходит в день перенесения мощей святой Уинифред? Сколько лет прошло, как аббатство получило этот дар?

– В этом году мы четвертый раз принесем вдове плату – одну белую розу с куста возле ее старого дома, и вручить цветок надо в день перенесения мощей святой Уинифред…

– Мнимого перенесения, – ухмыльнулся Хью. – Ты хотя бы покраснел, говоря о нем…

– Я и краснею, но при моем цвете лица кто это заметит? – Лицо у Кадфаэля и впрямь было красно-кирпичного оттенка, обветрившееся за долгие годы жизни под открытым небом… на Востоке, равно как и на Западе. Загар настолько въелся в кожу, что зимой она лишь слегка тускнела, а летом, как правило, снова начинала лосниться.

– Требования вдовы Перл были крайне скромными, – задумчиво сказал Хью, когда они подошли к дощатому мостику через канаву, по которой отводили воду из странноприимного дома. – Большинство наших городских купцов назначили бы за свою собственность гораздо более высокую цену, нежели одна роза.