Размер шрифта
-
+

Роза Марена - стр. 41

– Это я так называю мое кресло-качалку, – пояснила она и покраснела так густо, что щеки буквально горели огнем, только что не дымились. – Я понимаю, что это глупо…

Анна Стивенсон взмахнула рукой, прерывая Рози на полуслове:

– Расскажите о том, что вы делали после того, как решили уйти.

Рози рассказала о том, как она взяла кредитную карточку. Рассказала о нехорошем предчувствии – почти что уверенности, – что у Нормана сработает его обостренная интуиция и он либо позвонит, либо приедет домой. Она не нашла в себе сил рассказать этой строгой красивой женщине о том, что ей было так страшно, что она едва не обмочилась и ей пришлось забежать к кому-то на задний двор, но зато она рассказала о том, что сняла деньги с карточки, и даже назвала сумму. Она объяснила, почему приехала именно в этот город: потому что решила, что он расположен достаточно далеко, и потому что до отправления автобуса оставалось совсем мало времени. Она говорила сбивчиво, урывками. То и дело умолкала, чтобы собраться с мыслями, обдумать, о чем рассказывать дальше, и как-то справиться с изумлением. Ведь ей до сих пор с трудом верилось в то, что она все-таки сделала то, что сделала. В конце она рассказала о том, как заблудилась сегодня утром, и показала Анне визитную карточку Питера Словика. Анна мельком взглянула на карточку и протянула ее обратно.

– Вы хорошо его знаете, мистера Словика? – спросила Рози.

Анна улыбнулась, но Рози показалось, что в этой улыбке был и оттенок горечи.

– Да. Он мой друг. Старый друг. И очень хороший друг. И еще он друг таких женщин, как вы.

– В общем, я вас нашла, – заключила Рози. – Я не знаю, что будет дальше, но хоть что-то я сделала.

Анна Стивенсон опять улыбнулась:

– Да, и сделали немало.

Рози все-таки набралась смелости – за последние тридцать шесть часов она только и делала, что набиралась смелости, и все душевные силы были уже на исходе, – и спросила, можно ли будет остаться на ночь у «Дочерей и сестер». Только на одну ночь.

– Если вам нужно, то можете оставаться и дольше, – сказала Анна. – Наше учреждение – это вообще-то приют… частное заведение, что-то вроде гостиницы для женщин, которым нужно прийти в себя и собраться с силами. Вы можете здесь оставаться хоть восемь недель, а если понадобится, то и дольше. У нас, в «Дочерях и сестрах», нет никаких жестких правил по поводу сроков. Мы вообще стараемся избегать жестких правил. – Было заметно, что Анна гордится своим учреждением (и скорее всего неосознанно), и Рози вдруг вспомнилась фраза, которую она выучила тысячу лет назад, еще в школе, на уроке французского: L’etat, c’est moi. Государство – это я. И только потом до нее дошло,

Страница 41