Роза - стр. 11
– Как же, ваша милость – и всем-то нам звезда путеводная.
Но рядом теперь была баронесса, и взгляд Хартвигсена на вещи тотчас сделался шире.
– Ну, мы небось по свету поездили, поглядели, видели Берген и прочее, так что знаем свой шесток.
– Эко-ся! – говорит купец и качает головой, оценивая шутку Хартвигсена.
Баронесса тоже качает головой и говорит, глядя ему прямо в глаза:
– Нет уж, Хартвигсен, никто не сомневается в том, что вы звезда путеводная.
– Ну, если вы так считаете… – отвечает он скромно. Но чтобы не ударить перед ней лицом в грязь, он прибавляет:
– Однако должен сказать, что примерно несколько тыщ таких молодцов, как я, в Бергене найдётся.
– Эко-ся! – опять восклицает купец, совершенно потрясённый остроумием Хартвигсена.
Роза стоит в гостиной. Я подхожу к ней и обращаю её внимание на стакан красного вина, который она оставила на столе. Гостиная такая большая, и так далеко стоит этот стакан, он такой рдяный и одинокий, он будто горит на солнце.
– Да-да, – отвечает мне Роза, но мысли её далеко. Верно, она приревновала Хартвигсена к своей подруге баронессе и не в шутку задумалась о том, не переселиться ли ей в дом Хартвигсена, чтобы там управлять хозяйством. Она покружила вокруг кофейного стола на веранде и снова хотела уйти в гостиную, не находя себя покоя.
Тут Хартвигсен ей сказал со всем своим благодушием:
– Вы бы присели к нам, Роза. Вместе скоротали бы времечко за стаканчиком.
Она улыбнулась, и мне показалось, что случилось чудо, что она влюбилась в Хартвигсена. Она села за стол.
А я прошёл по веранде и вышел с веранды во двор. Во дворе тоже было на что поглядеть. Я погулял и вернулся, на столе уже стоял тодди. Мак почти не пил, Хартвигсен, кажется, пил не больше него, но оба то и дело потчевали гостей. Настроение переменилось. Один купец спросил у другого, сколько времени на его часах. Тот уклонился от ответа, и Мак сказал деликатно: «Сейчас всего три часа пополудни». Немного погодя купец снова спрашивает у приятеля: «Сколько у тебя на часах?». Тот сидит, как на горящих угольях, уже пожилой человек, он краснеет, как девица. Ну что за дети – эти северяне! Этот купец щеголял роскошной волосяной цепочкой с золотым запором, но часов в кармане у него не было. И приятель потешался над ним.
Мимо веранды проходил Крючочник, и мы услышали птичий гомон. Мак подозвал Крючочника и пригласил к столу. И вот на веранде был лес, полный пения птиц; но Крючочник и вида не подавал, что причастен к этому пению, он сидел и с самой невинной миной разглядывал разноцветные стёкла.
Потом Роза играла на фортепьяно. Она по-прежнему не находила себе покоя, то и дело озиралась на сидевшее на веранде общество.