Ротмистр - стр. 38
Под вывеской «Питейное заведение Кутейщиков и К>о (меблированные нумера и обеды)» дамочка остановилась. Оглянулась на двух пьяных в стельку извозчиков, горланящих песни, на кучера, что дремал на дрожках, дожидаясь, видно, загулявшего барина, и потащила мальчишку на дурнопахнущее крыльцо. В душной трактирной сутолоке к ним вышел сам колченогий хозяин, отвел в дальний угол и принялся о чем-то сердито шептаться с дамочкой. Мальчонка целиком их разговора не слышал, а только разбирал отдельные фразы. Трактирщик несколько раз назвал дамочку «дурой» за то, что она «привела с парадного». А дамочка огрызалась и требовала что-то «прямо сейчас», потому что ее «ломает». Поколебавшись, трактирщик достал из внутреннего кармана маленькую коробочку из которой дамочка, отвернувшись, нюхала сначала одной ноздрей, потом другой. Было душно, кто-то громко требовал «полштофа» и мальчик снова стал хныкать.
– Тебя как звать, малец, а? – трактирщик склонился и неловко потрепал мальчонку за волосы.
– Микитка…
– Вот молодец! А где твоя мамка?
– Нету мамки…
– И тятьки нету?
Микитка покачал головой.
– Эх, сиротка, – трактирщик и дамочка согласно переглянулись. – А чего ж ты хочешь?
– Сахарного петуха…
– Ах, ты ж, горе!
Сильно прихрамывая, трактирщик повел мальчонку к стойке, ни на секунду не выпуская из пальцев худенькое плечо, вручил леденец на палочке:
– Держи!.. Вкусно? Вот и ладно!.. Иди-ка, я тебе еще кваску налью.
Трактирщик привел Микитку на кухню, усадил на мешок с мукой. В жару, среди кастрюль и котлов металась взопревшая стряпуха.
– На-ко, испей!..
Мальчишка принял глиняную кружку, понюхал, но пить не стал.
– Пей! Холодный квасок, эх!..
– Не буду, – Микитка покачал головой.
– Чего ж?
– Он дурманом пахнет…
Трактирщик отпрянул от неожиданности, взглянул на мальчонку с удивлением и пробурчал себе под нос еле слышно:
– Ну, как знаешь… Тебе же хуже…
– На что я вам, дядь? Отпустите меня! – Микитка посмотрел трактирщику прямо в глаза.
Тот не выдержал и отвел взгляд.
– Ну, что ты, дурачок? Куда же ты пойдешь, на ночь глядя? Пойдем-ка, я тебя в комнату отведу. Перинка у меня мягонькая, поспишь, а утром, коли хочешь, и иди на все четыре стороны…
Трактирщик говорил ласково, но мальчонку вел почему-то в подвал. И ладони у него вдруг стали холодными и липкими. Запахло сыростью и прелью, повеяло холодом. Под каменным сводом покачивался керосиновый фонарь, освещая бочки, кадушки и прочую утварь, сваленную в кучи. Трактирщик остановился перед массивной дубовой дверью, окованной железом и запертой на большой засов.
– Я не пойду! – заверещал Микитка и попытался удрать.