Росстань (сборник) - стр. 12
– Зайдем, – махнул рукой более решительный Шурка.
У начальника милиции ребятишки еще никогда не были. Землянка оказалась вместительной, высокой, светлой. Над столом китайская подвесная лампа. Перед иконой горит желтым светом десяток свечей.
Ребятишки запели «Рождество», с любопытством разглядывая празднично одетых хозяев. Блестят на голове у Тропина гладко прилизанные волосы, блестят погоны, бегут искорки по шелковому платью у его бабы.
– Здравствуйте, хозяин с хозяюшкой. С Рождеством Христовым вас…
Домой Степанка вернулся поздно, с солнцем. Карманы раздулись от угощений. Под мышкой торчала огромная бычья нога. Савва, увидев ногу, захохотал.
– Холодец варить будешь? Кто ее тебе отвалил?
– Начальник милиции. Я ее выславил.
Савва помрачнел.
– Какой леший тебя гнал туда? Поздравил, значит, с Рождеством… Знать надо, куда идешь. Не маленький!
Жена, Серафима, остановила мужа.
– Не горячись. Откуда ему все знать.
В этот день в семье Стрельниковых произошло большое событие. После второго часа Серафима, ходившая с большим животом, заохала, схватилась за поясницу, легла в постель. Глаза ее стали большими и жалобными.
Хотя в землянке было тепло, Федоровна распорядилась принести сушняка и аргала, затопить печь.
– А теперь, робяты, оболакайтесь и уходите. Домой не возвращайтесь, пока не позовем.
Бабку к Стрельниковым звать не надо. Наоборот – Федоровну в другие дома зовут. Корова не может растелиться – зовут. Бабе пришло время рожать – без Федоровны не обходятся. Болезнь какая – опять идут к ней. Зовут с уважением, потому как Федоровна и дело свое знает, и без божеского слова шагу не сделает.
Степанка рад случаю удрать из дома. Особенно сегодня, когда все гуляют, все добрые.
Савва полдня продежурил у входа в зимовье. Не пускал никого.
Вечером Степанку позвали домой.
– У тебя, Степа, теперь есть племянница.
Друзья мало похожи друг на друга. Федор Стрельников – рыжий. Голова большая, круглая. Огненные космы выбиваются из-под черной барашковой папахи. Глаза синие, с хитрым прищуром.
Настырные – говорят о его глазах. И еще говорят, что Федька не боится ни Бога, ни черта, ни поселкового атамана. В прошлом году, на Пасху, подошел к парням, катающим бабки, писарь Иван Пешков.
– Это вы вчера горланили похабные частушки? И про попа пели, лицо духовного звания. А твой голос, Федька, я доподлинно слышал.
– Может, и слышал, а что? – повернулся к писарю парень. – Голос тебе мой поглянулся? В церкви на клиросе петь зовешь?
– Обожди, вот покажем мы тебе клирос, тогда запоешь. Небо с овчинку увидишь. И про водку забудешь.