Российский колокол № 7–8 (44) 2023 - стр. 18
Рыжего Кольку присмотрела Нина. Угловатая, с жёлтыми зубами и маленькой грудью селяночка была работящей: и корову подоит, и дом выметет, и на стройке штукатуром оттарахтит смену. Вечная торопыга носилась по улице, всем видом показывая, как занята. Она и разговаривала быстро, глотая звуки. Для непонятливых жестикулируя и размахивая руками во все стороны, быстро рассказывала одной ей важную информацию и бежала дальше. Если поверх платья на ней всегда висел ободранный фартук – для аккуратности, то пятки красноречиво выдавали её вечную спешку. Мыла ли она ноги перед сном, трудно сказать. Как и трудно сказать, спит ли она вообще.
Ефросинья крепко блюла семью. Петро был инвалидом. Оттяпанную ногу заменял деревянный протез, прикрепляемый к культе кожаными ремнями. Трудно ему давалась ходьба. Так и не научился тягать тяжёлую деревяшку. Особенно это было заметно после пары-тройки выпитых чарок самогона. Знатный самогон гнала жена. Не продавала – самим в хозяйстве пригодится. Особенным отличием от других мужиков у Петра была рожа. Именно рожа, а не лицо. Оторванная часть левого крыла носа, верхней части губы уродовали мужика. Ходил он всегда неухоженным, с клюкой, в старом дырявом ватнике, из которого клочьями висела набивка. В застиранной байковой красной клетчатой рубахе. Но половина улицы с ним почтительно здоровалась – солдат на скамейке отдыхает. Петро был букой, ни с кем не заводил разговоры. Да и как говорить, если речь невнятная, а язык то и дело вываливается изо рта. Благодаря ему и к Фросе с почтением обращались, мол, вон какая молодец, не дала воину пропасть. А Фрося возьми да и роди мужику сына Толика.
Характер у бывшего солдата был не ангельским. Никогда его не видели с авоськой идущим в магазин или с ведром воды, которую добрая половина дворов таскала в руках и на коромыслах с другой улицы. Его жизнь проходила медленно и скучно. Плотно позавтракав под пару чарок самогона, дед выходил на улицу, усаживался на скамейку, закуривал измусоленную папиросу и смотрел в землю. Что он там выискивал? Почему не хотел встретиться взглядом с людьми? Никто из стариков никогда не присаживался к нему поболтать. Так и прожил букой и молчуном дед Петро. Умер так же неожиданно и тихо, как и жил. Справив похороны, угостив соседей борщом, картошкой со шкварками и самогоночкой, Ефросинья вздохнула. Разве могла она кому сказать, что муж был в тягость, что никогда не был помощником, что его инвалидная пенсия была мизерной и вечно не хватало на хорошую добротную одежду для Толика. Старшие давно живут отдельно, а младшего ещё пристроить надо. Он уже созрел для семьи. И тут…