Российский колокол № 1 (45) 2024 - стр. 31
У меня крепкие нервы, и война есть война, но подобного контраста хотелось избегнуть.
Трасса на «Марик», как говорят местные, идёт через Волноваху. Этот город брали первым, ещё до Мариуполя, бои за него я в основном пропустила. Год назад, пролетая уже южнее, мы ехали через разбитый украинский погранпост – по земле были разбросаны клочки «жовто-блакитных прапоров» и такой же расцветки наглядная агитация. Потом мы обычно ныряли под взорванный украинцами мост и вылетали уже в зелёных степях Приазовья. Было ощущение, что сама земля спорит с навязанной ей «жовто-блакитной» двуцветностью: небо над степью было иногда серым, чаще – яростно-синим, степь – ярчайше-зелёной, будто цвет этот выкрутили на максимум насыщенности, сады – бело-розовыми, воронки от разрывов – цвета, который у лошадников называется «вороной в загаре», а море – неизменного туманно-лазоревого оттенка.
У меня и в мыслях нет эстетизировать войну, но что поделать: близость смерти обостряет наши наиболее развитые чувства, включая эстетическое.
За прошедший год война стала элементом обихода не только для донбасских военных и жителей прифронтовых посёлков; она навела свои порядки на освобождённых приграничных территориях, во множестве жизней или смертей. Обиходность войны стёрла краски, смешав их в бесконечную грязь.
При повороте на Волноваху я предложила Денису свернуть «на город»: трасса пролегает по его краю. Мы сделали небольшой крюк, уйдя к местному автовокзалу.
Автовокзал был повреждён боями, засыпан мусором. На его стене висела реклама восстановления волос. С плаката ухмылялась девица, у которой на голове росла тропическая трава. Лицо девицы было побито осколками, как оспинами.
Алиса принялась снимать плакат с девицей, затем автовокзал. Я направилась к таксистам, дежурившим возле. Таксисты – народ специфический, но нет лучшего канала, чтобы узнать все городские слухи.
– Как у вас тут? – завела разговор, закуривая.
Мужики тоже закурили.
– Да как видите. Когда нам тут починят, а? Или только Мариуполь чинят?
За спинами таксистов возвышался рядок новеньких домов. Рядом – баннер: восстанавливает Челябинская область.
– А это что? – указала им на дома.
– А, это… капля в море. Город разбит хуже, чем Мариуполь.
Краем глаза увидела, что к Алисе подошёл боец комендатуры. Алиса с её соловыми мелированными волосами, в чёрном пальто и с блуждающим взглядом непременно должна была привлечь внимание.
– Извините, – сказала я таксистам и пошла к Алисе и «комендачу».
Парень был худой и жилистый, в балаклаве.
– Питер? – произнёс он в пространство, посмотрев наши паспорта и моё удостоверение.