Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 1 - стр. 66
Во многом полумистические, полуэлитарные идеи Сен-Мартена перекликались с эгалитаристской концепцией Жан-Жака Руссо, не имевшей к мистике никакого отношения и базировавшейся на доктрине Просвещения. В целом доктрина Сен-Мартена напугала правящие круги Европы (и небезосновательно) и на рубеже 1770–80-х гг. в большинстве европейских стран, включая Россию, мартинизм был официально запрещен.
Тем не менее, мартинизм нашел отражение и в официальной масонской доктрине. В одном из масонских трактатов того времени говорилось, что «…цель франкмасонства – возвратить человечество к первоначальному равенству (выделено нами) и установить между масонами союз общности, отметая различия, порождаемые среди нас рождением, сословием и должностями… Титул брата не пустое обращение: все сообща (т. е. и дворяне и буржуа) наслаждаются приятностями братства. Заслуги и таланты выделяются, но все, кто имеет счастье обладать ими, проявляют их без страха и гордости чтобы те, кто лишен этого преимущества, не чувствовали ни унижения, ни зависти.[163]
Как видим, эгалитаристские настроения были более чем выражены в доктрине французских масонов и явно напоминали лозунги будущих якобинцев.
В связи с этим, хотелось бы остановиться на проблеме соотношения французского масонства и Великой французской революции. Еще в 1797 г. французский эмигрант иезуит Огюст Баррюэль издал книгу «Памятные записки по истории якобинства», в которой доказывал, что Великая французская революция была организована масонами. Ему вторил английский публицист Джон Робинсон, утверждавший о существовании заговора франкмасонов и иллюминатов против всех религий и правительств Европы.[164] Их аргументы были следующими. Во-первых, девиз Французской революции «Свобода, равенство, братство» является масонским лозунгом. Во-вторых, по мнению Баррюэля, к моменту начала революции количество масонов во Франции превысило якобы 600 000 человек, они заняли ключевые позиции в системе местного управления и только и дожидались сигнала Центрального Комитета о начале восстания. В-третьих, Якобинский клуб по своей структуре очень напоминает масонскую ложу. В-четвертых, все ведущие деятели революции Демулен, Бриссо, Мирабо, Лафайет, Дантон, Кутон, Робеспьер (хотя о его принадлежности к масонству мнения разделились) являлись масонами. Наконец, в-пятых, глава французских масонов герцог Филипп Орлеанский принял самое активное участие в революции, отказался от родового титула, принял имя Филиппа Эгалитэ (от фр. «равенство»), вступил в Якобинский клуб, по списку которого был избран в Конвент, где голосовал за казнь короля. По мнению Баррюэля, его план заключался в намерении сместить старшую ветвь Бурбонов и самому придти к власти, основав новую династию (в 1830 г. его сын Луи Филипп и в самом деле стал французским королем).