Российская империя 2.0 (сборник) - стр. 13
Нина напряглась, заметив, как засветился зеленый светодиод на боку рации. Через минуту коробка заговорила хриплым баритоном Бегуна.
– Бегун вызывает Мавра.
– Мавр здесь, – был ответ.
– Я иду к Матери.
– Я уже здесь.
– Не опоздай на кофе, Мавр. Не то твоя старая жена выпьет его сама…
Нина заметила, как дрогнула сутулая спина Лики, сбросив на гранитные плиты беседки темно-синюю шаль. Молниеносным движением Мать управилась с черной коробкой. Рация умолкла.
Они явились оба сразу. Мавр – надежный старший товарищ и наставник. Бегун – просто и страстно любимый, а порой и горячо ненавидимый брат. Вкатились под своды беседки кубарем, подобно сцепившимся в остервенении котам. Бегун, оглушительно матерясь, пытался вырваться из свинцовых объятий старшего брата. Он сучил длинными, босыми ногами, силясь лягнуть Мавра куда господь допустит. А тот ухитрялся уворачиваться от пинков, не выпуская брата из тисков. И Мавр добился своего. Бедовая головушка Бегуна не один раз со звоном ударилась о железную трубу – опору беседки. Лоза затрепетала. На головы женщин посыпались увядающие листочки. Напоследок старший брат приложил младшего бородатым личиком о каменную столешницу. Но это уж было почти лаской, потому что Бегун прекратил сопротивляться.
– Не называй мою жену старой, гаденыш, – прорычал Мавр.
На голову ниже младшего брата, но в полтора раза его шире и значительно сильнее, старший сын Матери несколько раз приложил своего меньшого брата лицом к каменной столешнице и отпустил.
– Отдыхай, мертворожденный, – прорычал он. – Гамарджоба! Я тоже хочу кофе, родная. Как ты живешь со мной?
Лика кивнула. Ответила ему что-то на наречии мингрелов. Они беседовали тихо, почти шепотом, а Нина с теплым удовлетворением наблюдала за ними.
– Слышишь, Мать, как он называет твоего сына? – шипел Бегун, отирая с рыжей бороды кровь. – Всегда меня так называет. А почему?
– А потому, – Лика предстала перед ними с дымящимися джезвами в обеих руках. – Ты попрекаешь мениа годами. Стара я. Седа я. А ведь твой брат старее меня на два раза десят лет! Я юная за него шла. Красивая за него шла!
– Ты и сейчас красивая! – вставила Нина.
– Я замужем за твой брат тридцать пять лет и если завтра умру, на могиле напишут мои года – тридцать пиат лет! Потому, что человек жил столько, сколько жил как человек! Я так жила тридцать пиат лет. А на твоей могиле напишут нол, баранка, ишачье ухо. Потому – мертворожденный! Вот!
– Смотри-ка! Твоя жена считает тебя мужчиной! – усмехнулся Бегун. – Любит тебя! Ой, любит!
Нина уже опустошила свою чашку и наслаждалась кофейным послевкусием, когда в отдалении громыхнуло. Распространившийся в туманном воздухе звук показался особенно громким, как резкий удар по тамтаму.