Россия в концлагере (сборник) - стр. 69
Теперь представьте себе, что откуда-то вам на голову сваливается сотрудник, который всю эту чепуховину принимает всерьез. Ему покажется недостаточным, что договор о соцсоревновании мирно висит на стенках и колупаевской, и разуваевской больницы. Он потребует «через общественность» или – еще хуже – через партийную ячейку, чтобы вы реально проверяли пункты этого договора. По советским «директивам» вы это обязаны делать. Но в этом договоре, например, написано: обе соревнующиеся стороны обязуются довести до минимума количество паразитов. А ну-ка попробуйте проверить, в какой больнице вшей больше и в какой меньше. А таких пунктов шестьдесят… Этот же беспокойный дядя возьмет и ляпнет в комячейке: надо заставить нашего врача сделать доклад о диалектическом материализме при желудочных заболеваниях… Попробуйте, сделайте!.. Беспокойный дядя заметит, что какая-то иссохшая от голода санитарка где-нибудь в уголке потихоньку вылизывает больничную кашу: и вот заметка в какой-нибудь районной газете: «Хищения народной каши в колупаевской больнице». А то и просто донос куда следует. И влетит вам по первое число, и отправят вашу санитарку в концлагерь, а другую вы найдете очень не сразу… Или подымет беспокойный дядя скандал – почему у вас санитарки с грязными физиономиями ходят: антисанитария. И не можете вы ему ответить: сукин ты сын, ты же и сам хорошо знаешь, что в конце второй пятилетки – и то на душу населения придется лишь по полкуска мыла в год, откуда же я-то его возьму? Ну и так далее. И вам никакого житья и никакой возможности работать, и персонал ваш разбежится, и больные ваши будут дохнуть – и попадете вы в концлагерь «за развал колупаевской больницы».
Поэтому-то при всяких деловых разговорах установился между толковыми советскими людьми принцип этакого хорошего тона, заранее отметающего какую бы то ни было серьезность какого бы то ни было энтузиазма и устанавливающего такую приблизительно формулировку: лишь бы люди по мере возможности не дохли, а там чорт с ним со всем – и с энтузиазмами, и со строительствами, и с пятилетками.
С коммунистической точки зрения – это вредительский принцип. Люди, которые сидят за вредительство, сидят по преимуществу за проведение в жизнь именно этого принципа.
Бывает и сложнее. Этот же энтузиазм, принимающий формы так называемых «социалистических форм организации труда», режет под корень самую возможность труда. Вот вам хотя и мелкий, но вполне, так сказать, исторический пример: 1929-й год. Советские спортивные кружки дышат на ладан. Есть нечего, и людям не до спорта. Мы, группа людей, возглавлявших этот спорт, прилагаем огромные усилия, чтобы хоть как-нибудь задержать процесс этого развала, чтобы дать молодежи если не тренировку всерьез, то хотя бы какую-нибудь возню на чистом воздухе, чтобы как-нибудь, хотя бы в самой грошовой степени, задержать процесс физического вырождения… В стране одновременно с ростом голода идет процесс всяческого полевения. На этом процессе делается много карьер…