Россия распятая - стр. 51
В каких только странах не побывал восторженный Василий Дмитриевич, участвуя во многих фестивалях молодежи и студентов и даже возглавляя их! Он писал и говорил всегда с пафосом и напором: «Боже, до чего красиво купоросно-синее море в Болгарии и какое над ним ослепительно золотое солнце освещало нас, проводивших состязания на водных лыжах». Однажды, когда он в который раз стал мне рассказывать о красоте Парижа, Рима и Амстердама, я у него спросил: «Василий Дмитриевич, а вы в Суздале были?» – «Нет, а что? – насторожился он. – К стыду своему, не был». Я предложил: «Так давайте поедем в эту субботу – от Москвы до Суздаля на вашей машине за три с половиной часа доедем». Он был необычайно легок на подъем и, посмотрев на свою красивую жену – блондинку с голубыми глазами – Зинаиду Александровну Ткачек, химика, лауреата Ленинской премии, спросил у нее: «Ну что, ЗэАшка, поедем с Ильей и Ниной?». (Я никогда не слышал, чтобы муж и жена называли друг друга по инициалам – очевидно, для краткости. Кстати, так звали их и друзья, и в редакции – В. Д. и 3. А.).
Суздаль уже издалека кажется сказочным райским градом, где скоротечное время останавливает свой бег. Суздаль – краса и гордость наших древних городов – упоминается в летописи уже в 1024 году в связи с восстанием местных волхвов. Сам великий князь Владимир, крестивший суздальцев, построил здесь храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы.
И сейчас, подъезжая к Суздалю, мы залюбовались его храмами и монастырями. А ведь многое безвозвратно утрачено… В центре города, увидев гостиницу «Интурист», супруги Захарченко вспомнили, что последний раз мы все обедали вчера. Из окон ресторана был виден старый гостиный двор, а за ним возвышались могучие стены монастыря и незабываемо красивых соборов. Вэ Дэ, когда мы сели за стол, обнаружил меню на французском языке и восторженно воскликнул: «Боже мой, это меню изысканнее и богаче, чем то, которое я недавно изучал в Париже на Елисейских Полях». Он выбирал долго, переводя нам с французского на русский, а равнодушная, лет сорока официантка молча ожидала, думая, что он интурист, судя по его французскому языку и заграничному голубому костюму с короткими рукавами. Он был высокий красивый мужчина с вьющимися волосами и элегантно подстриженными усами над выдающимся вперед подбородком. Я скептически ожидал результата его выбора. В ответ на заказ суздальская официантка равнодушно и устало сказала: «Есть перловый суп и гуляш, и больше ничего». Захарченко онемел. «Мы не в Париже, Василий Дмитриевич, – пояснил я, – в меню одно, а в жизни другое!»