Россия на Западе: странные сближения - стр. 3

За военными делами часто забывается факт огромного политического значения: зимой 1696 года в тридцатилетнем возрасте мирно скончался «старший» царь Московского государства – больной, почти парализованный Иван V, с которым его младший сводный брат Петр до сей поры делил трон. Хворый государь не оставил мужского потомства, и это устранило опасную перспективу конкуренции за престол, вроде бы заложенную самим фактом двоецарствия. На Руси остался только один правитель, который четко знал, чего он хочет, и уже приступил к достижению своих целей.

30 октября 1696 года Боярская дума постановила: «Морским судам быть…», дав официальное начало регулярному русскому флоту. На отбитом у турок берегу Азовского моря по приказу царя уже стали оборудовать гавань и планировать крепость, из которой позже вырастет Таганрог. 22 ноября 1696 года Петр подписал указ об отправке дворянских детей на обучение за границу.

Но это был только дебют. Далее Петр Алексеевич затеял нечто совершенно небывалое. Впервые за всю историю Русского царства государь решил покинуть пределы своей богоспасаемой державы и отправиться к иноземцам сам. Некоторые подданные в тот момент его не очень поняли и вдвойне не поняли потом, после возвращения, когда он, насмотревшись на европейские порядки, усилил свои знаменитые реформы: иным было совершенно дико, что царь приказал брить бороды, носить европейское платье и вообще уподобляться проклятым немчинам. Наш человек, ясное дело, так поступать не мог. Отсюда широко разошедшийся слух: царь ненастоящий, подменили его в чужих краях! Некоторые так считают до сих пор, но мы не из их числа.

Предприятие, которое организовал Петр, именовалось Великим посольством. Официально его возглавлял близкий друг царя Франц Лефорт, швейцарец с прекрасными манерами, обаятельный и остроумный франт. Он был своего рода лицом делегации и выполнял представительские функции. Собственно же дипломатическая работа возлагалась на двух петровских сподвижников, уже имевших посольский опыт: Федора Алексеевича Головина, который заключил важный Нерчинский договор с Китаем, и Прокофия Богдановича Возницына, в 1681 году убедившего турецкого султана отказаться от претензий на Украину. Сам государь присутствовал в посольстве инкогнито, но нельзя сказать, что совсем тайно. Просто официальное прикрытие – личина урядника Преображенского полка Петра Михайлова – позволяла ему избежать утомительных церемоний и заняться действительно важными для него делами.

Что же это были за дела?

Обычно считается, что ключевая цель Великого посольства – найти новых союзников для борьбы против Турции. Но историк Валерий Возгрин недавно обнаружил в копенгагенском архиве красноречивый документ – донесение датского посланника Пауля Гейнса, въехавшего в Москву вскоре после отъезда Петровского поезда. Гейнс имел инструкции предложить дяде царя Льву Кирилловичу Нарышкину союз против Стокгольма, однако глава московского правительства опередил дипломата. 11 августа 1697 года Нарышкин пригласил Гейнса к себе и после торжественного обеда начал переговоры за закрытыми дверями. О содержании этого диалога дипломат доносил в Данию: