Россия, лихие годы: рейдерский захват - стр. 18

Документы проверяли в проходной так, как будто это был не пыльный старый кирпичный завод, а военный объект. Мне пришлось полчаса отстоять очередь в бюро пропусков. У окошка поминутно возникали мелкие скандалы – многих не было в списках, поэтому им не давали пропуска и не пускали. Скандалы переносились к турникету, где оборону держали дюжие охранники. Похоже было на то, что этих мелких акционеров, совладельцев завода, если их еще и можно было так называть, старались отсеять и не пустить внутрь всеми возможными способами, была бы любая зацепка.

Наконец, я добрался до актового зала. Зал был полупустым, – выставленные на входе препоны удались вполне. Я оглядел зал, выбирая себе место: впереди сцена, на ней крытый кумачом стол и фанерная обшарпанная трибуна. У дверей – охранники. Под сценой – кучка начальства, их уважительно и с опаской обтекали, проходя к свободным местам, последние допущенные. Узнаю Софронова и нескольких, кто собирался у него в кабинете. Поклонился генеральному, но тот, скользнув равнодушным взглядом, мне не ответил. Первый ряд пустой, на спинках листы с крупным "Резервировано". Во втором ряду узнаю Портного. Слева от него женщина средних лет с резкими движениями и недовольным лицом. Рядом – охранник, тоже мне знакомый по вчерашнему скандалу.

От кучки начальства у сцены отделился мужчина и направился прямиком ко мне.

– Господин Соколов? – я кивнул.

– Я отец Танюши. Ничего нового?

Я поклонился, потом медленно и огорченно покачал головой. Хорошо одетый, моих лет мужчина, похожий на своего отца, но без уверенной директорской стати.

– Вы рассчитываете что-то узнать о ней в этом зале? – Я молча пожал плечами, отвечать было нечего.

Он достал из нагрудного кармана визитку и протянул мне.

Я кивнул. Он уже отвернулся, чтобы уйти, но я, наконец, прочистил горло и, взглянув на визитку, назвал вслух его имя.

– Игорь Иванович. – Рядом никого не было, но я понизил голос. – Вы знаете, – отца вашего прессуют, и ваша дочка оказалась, простите, разменной монетой. Это шантаж, на девяносто процентов: мне знакомы их приемы. Вы лучше меня знаете, что от вас хотят и кто хочет.

– Отца спрашивали?

– Беседовали. Он думает, подпишет бумаги, – и вернут ему внучку.

– Думаете, нет?

– Иногда нет. Вы в составе руководства?

– Зам по коммерции. Очень плохо у нас. Всех на улицу скоро. Доработались. Вот кто станет хозяином, – и он кивнул на второй ряд.

– Все решено?

– Формальности остались. Мне пора, – он прошел вперед и сел в первом ряду. Наверху, в президиуме за кумачовым столом, уже занимали места.