Россия и мусульманский мир № 9 / 2016 - стр. 2
В-третьих, наивно было бы полагать, что «формулу» национально-государственной идентичности можно выработать в директивно определяемые сроки. Это длительный эволюционный процесс, и попытка его подстегнуть, «пришпорить» может привести к непредсказуемым результатам (впрочем, равно как и отсутствие желания или умения запустить процесс идентификации).
В-четвертых, чрезвычайно важен выбор механизма запуска процесса. Необходимы широкое обсуждение проблемы национально-государственной идентичности страны и поиск путей и средств ее формирования. К дискуссиям о ее сущности и содержании должны быть подключены все политические силы, представители самых различных слоев и групп населения, исключая, может быть, только маргиналов. Смыслообразующие для нации элементы идентификации должны быть предметом достигнутого консенсуса. Только это и может обеспечить реальное, а не ситуативное единство и стабильность общества и государства.
В-пятых, необходимо постоянно иметь в виду, что в процесс идентификации включаются (хотим мы того или нет) внешние акторы – как определенные организованные структуры (различного рода иностранные фонды, международные общественные организации), так и выступающие в виде информационных и иных контактов отдельных лиц. Самый яркий пример того, к чему приводит игнорирование названных принципов формирования национально-государственной идентичности, – это кризис, фактически гражданская война на Украине. Несомненно, одна из самых весомых причин его – попытка кардинально переформатировать национально-государственную идентичность, не считаясь с волей и желанием большой части населения страны.
Переформатирование идентичности шло сразу по всем трем кластерам, характеризующим в совокупности содержание идентичности:
– «значимые они»: Россия из дружеского государства превращалась в исторического врага Украины («голодомор» и т.п.);
– переписывание прошлого (Бандера и Шухевич из пособников фашизма превращались в национальных героев);
– создание мифологического образа другого коллективного «мы», генетически и культурно не имеющего ничего общего с русским народом (Украина – не Россия).
Трудно представить себе, как эту конструкцию могут принять жители востока и юга Украины, говорящие в своем большинстве на русском языке и тесно связанные с российской историей и культурой, отцы и деды которых воевали с теми же Бандерой и Шухевичем.
Россия – не настолько расколотая страна, как Украина, но и здесь неизбежно возникают риски идентификации, чреватые большими конфликтами, если не находятся адекватные ответы на современные вызовы. Первый по значимости среди них – выбор главного вектора идентификации.