Россия и мусульманский мир № 7 / 2016 - стр. 2
«Мягкая сила» как технология, по мнению П.Б. Паршина, представляет собой «совокупность инструментов и сформировавшихся практик, которые рассматриваются как “мягкие” в том смысле, что при их использовании можно ожидать нанесения относительно меньшего ущерба», чем в случае «применения других инструментов для достижения поставленных целей» [Паршин 2014: 14].
В политической лексике российской публичной дипломатии термин «мягкая сила» введен в официальный государственный оборот с февраля 2012 г., пополнив арсенал инструментов отечественной дипломатии. Впервые этот термин использовал В.В. Путин в своей предвыборной статье «Россия и меняющийся мир», в которой искомое понятие определяется как «комплекс инструментов и методов достижения внешнеполитических целей без применения оружия, а за счет информационных и других рычагов воздействия»3.
Вместе с тем сущность и содержание «мягкой силы» в российской концепции полностью не раскрыты, что позволяет предположить прямое заимствование разных смыслов толкования термина. Сложившаяся ситуация требует уточнения, конкретизации и расширенного определения термина «мягкая сила» в ее российском понимании, поскольку копирование западных шаблонов и перенос их на иную культурную почву чреваты обратным результатом. Эта задача особенно актуальна в контексте различных форматов международных отношений, которые Россия выстраивает со своими стратегическими партнерами в мировой политике.
9 июля 2012 г. на совещании послов и постоянных представителей президент России обратил внимание отечественной дипломатии на необходимость использовать в работе «мягкую силу». Это подразумевает «продвижение своих интересов и подходов путем убеждения и привлечения симпатии к своей стране, основываясь на достижениях не только в материальной, но и в духовной культуре и интеллектуальной сфере». В.В. Путин признал, что «образ России за рубежом формируется не нами, поэтому он часто искажен и не отражает ни реальную ситуацию в нашей стране, ни ее вклад в мировую цивилизацию, науку, культуру, да и позиция нашей страны в международных делах сейчас освещается как-то однобоко»4. Очевидно, что в современных условиях «мягкая сила» становится одной из опор российской внешней политики.
Сегодня практически ни одно событие в мировой политике не происходит без использования инструментария «мягкой силы», серьезно усиленного новейшими информационными технологиями. Крайне важен тот факт, что в современных условиях именно «мягкая сила» зачастую обеспечивает информационную подготовку прямого военного вмешательства. Ярким примером в данном случае может быть ситуация «российского присутствия» в Сирии. 30 сентября 2015 г. стало известно, что президент Сирии Башар Асад попросил Россию о военной помощи в борьбе с боевиками ИГИЛ, а Совет Федерации России одобрил применение российских ВВС в Сирии. В этот же день российская авиация начала бомбардировки позиций боевиков в Сирии