Россия и мусульманский мир № 6 / 2016 - стр. 27

Так ли это? Разберемся детально. В чем суть этой сетевой опасности? В том, что она в любой момент и в любое время может взорвать мирную жизнь обывателей и разрушить среду их жизнеобеспечения. Это, в свою очередь, может вызвать выброс вредных веществ в воду и атмосферу, начиная с тех, что ухудшают здоровье и нарушают привычный ритм жизни, и заканчивая теми, что приносят увечья и летальный исход. Как отвечать на эти вызовы сетевой опасности? Общество уже придумало средства самозащиты от этой опасности, но ни одно из них не гарантирует стопроцентной защиты. (Например, широко практикуемое сегодня уничтожение ресурсной базы смертников – бомбардировки бензовозов, складов оружия и боеприпасов и т.д.) Но война «там» не гарантирует безопасности «здесь», в конкретных городах и районах Европы или России. Далее, те, кто «здесь» (что хорошо показал печальный опыт терактов в Париже и Брюсселе), уже запаслись поясами шахидов и другими средствами нападения на мирных граждан. К тому же среди местного населения всегда есть не только сочувствующие террористам, но и готовые снабжать их оружием. Да, перекрытие каналов поставки ресурсов или уничтожение их «там», на месте – важное средство борьбы с терроризмом, но, как оказалось, эти поставки – существенная часть бизнеса, который ведут некоторые страны, которые числятся формально борющимися с терроризмом. Наконец, деятельность миссионеров, и в особенности проповедников радикальных идеологий, очень сложно отследить и, тем более, прекратить.

Вопрос, как же обыватели Парижа жили рядом с шахидами и ничего не знали о них? Как постепенно выясняется, знали, но думали, что как-то пронесет. Знали, но занимались своими делами, полагая, что тот благополучный уклад жизни, который сложился до них, будет существовать всегда. Знали, но боялись. Наконец, знали, но это были их братья по вере. Государство и его силовые структуры, конечно, приняли экстренные меры безопасности. Но это традиционные меры ужесточения и рассредоточения городской жизни: не скапливаться, не посещать на время чрезвычайной ситуации массовые мероприятия, подчиняться указаниям полиции и т.п. И потом, нельзя же остановить жизнь большого города надолго. С другой стороны, возникает реальный риск иного рода – «соскользнуть» в атмосферу всеобщего недоверия и слежки. Этот риск сохраняется и у нас. Вообще мы пока что как-то плохо осознаем, что современная сетевая война – это, прежде всего, война против жителей больших городов. А. Тоффлер в свое время сказал, что мир превращается в большую деревню. Это вдвойне не так. Во-первых, города остались центрами мировой политики и экономики. А во-вторых, современную ситуацию во многом породил выброс «энергии распада» [Яницкий 2003] из городов Ирака, Сирии и Ливана, разрушенных во время войн против них. Эта «энергия» – не только беженцы и вынужденные переселенцы, но также экспансия радикальных идеологий.