Россия и мусульманский мир № 6 / 2015 - стр. 28

Это только кажется, что западные ценности просты и понятны, но реально они расплывчаты и недоопределённы. Чем исламские представления о «правах человека», развиваемые в многочисленных богословских школах и непротиворечиво включающие в себя нормы шариата, хуже европейских представлений, настаивающих на полном высвобождении человеческой похоти? Почему европейский либерализм либерален к кому угодно, кроме мусульман и вообще религиозных людей? Что это за избирательная «либеральность»? Почему «либерализация» обозначает по факту отведение религиозности на периферию? Правда заключается в том, что даже современные западные модели не во всём последовательны, и они несут на себе печать материнской культуры – печать, которая не всегда подвергается рефлексии36. Я думаю, в многополярном мироустройстве каждая цивилизация будет более открыто утверждать собственную специфику, в том числе в политической сфере. «Универсальное» и «общепонятное» возможны только там, где не задумываются над реальной сложностью социальной и культурной действительности; они возможны в некоем виртуальном, однообразном, унифицированном пространстве, и задача будущих поколений состоит в том, чтобы воспрепятствовать подобной унификации, настаивая на многообразии человеческого опыта и цивилизационном плюрализме.

Интересно, что наступление века цивилизационного плюрализма ощущается и прогнозируется самими западными идеологами. Здесь важно обратить внимание на то, как с осознанием новых политических реалий постепенно меняются их позиции. Приведу два показательных примера.

Так, в классической работе «Конец истории и последний человек» Фрэнсис Фукуяма провозгласил, что человечество подошло к конечной фазе социокультурного развития, получившей выражение в либерально-демократическом устройстве; дальнейшая история человечества связана с неизбежной экспансией либеральных демократий, которая должна привести к унификации мира [Фукуяма 2004 (1992)]. Эта книга была написана в 1992 г., т.е. под впечатлением от распада Советского Союза и установления евроатлантистской гегемонии. Хотя Фукуяма и не отказался от тезиса о «конце истории», всё же спустя некоторое время он занял более осторожную позицию. Согласно его нынешним взглядам, альтернативами либеральной демократии могут стать региональные авторитарные образования с «сильным государством», а также, возможно, исламский радикализм. В работе «Великий разрыв» [Fukuyama 1999] Фукуяма уже осмысляет упаднические явления, характерные для европейской цивилизации и фиксируемые, прежде всего, в демографии.