Россия и мусульманский мир № 5 / 2017 - стр. 3

: «Китай, Иран и Россия так и не смирились с геополитическим порядком, сложившимся после холодной войны, и предпринимают все более активные попытки его разрушить. Процесс не будет мирным, и, независимо от того, преуспеют ли в этом ревизионисты, их действия уже подорвали баланс сил и изменили динамику международной политики» [Mead 2014].

Итак, во всем виноваты или «державы-ревизионисты», стремящиеся «отменить» результаты «проигрыша» в «холодной войне», или их правительства, у которых нет потенциала для превращения своих стран в «державы-ревизионисты», но есть потребность в сохранении созданных ими или их предшественниками политических и экономических порядков. Поскольку эти порядки дефектные, а режимы слабые, то нелиберальные державы становятся источниками проблем, и Запад будет их дисциплинировать, используя широкий набор несиловых и силовых средств, включая санкционное давление и т.п.

Размышляя о причинах внутренней непрочности существующей системы международных отношений, необходимо отметить, что «холодная война», окончание которой Запад отпраздновал в 1991 г., была на самом деле достаточно устойчивой формой институционализации неизбежной глобальной конфликтности. Советско-американское противостояние было становой осью мирового порядка. К нему сводилось подавляющее большинство проблем, возникавших в мире. Многим это не нравилось, но объективно такая ситуация благоприятствовала их разрешению: в рамках диалога равновеликих оппонентов компромиссы находились легче. СССР и Запад существовали в рамках разных ценностных моделей, однако их объединяло общее понимание реального потенциала противостоящей стороны и единой ответственности за глобальную безопасность. К 1980-м годам «холодная война» превратилась не столько в войну, сколько в институционализированную форму глобального устройства. Два блока конкурировали друг с другом и тем самым поддерживали статус-кво. Ялтинский порядок прочно опирался на две ноги.

Практически мгновенный распад СССР стал шоком для западного истеблишмента. Подавляющее большинство американских экспертов не ожидали в среднесрочной перспективе каких-либо кризисных явлений, способных положить конец существованию Советского Союза. В 1983 г. профессор Принстонского университета С. Коэн заявил о том, что советская система чрезвычайно стабильна.

Подобное мнение было распространено и на уровне спецслужб. Чины ЦРУ постфактум признавали, что серьезно недооценили «растущие системные проблемы» внутри СССР [Jones, Silberzahn 2013]. Немногочисленные аналитики, предсказывавшие крах советского лагеря, как правило, воспринимались как алармисты. Вышедшая в 1965 г. работа французского исследователя М. Гардера «Агония режима в Советской России» была воспринята ученым сообществом весьма скептически [Garder 1965]. Самые непримиримые оппоненты советского строя склонялись к мысли о том, что его существование гарантировано, по крайней мере, на несколько поколений. В 1976 г. З. Бжезинский написал: «Социальные изменения [в СССР] чрезвычайно медленно отражаются на политической системе. Они начнут значительно влиять на нее, по меньшей мере, через несколько поколений» [Brzezinski 1976: 351]. Если брать за расчетную единицу активную жизнь одного поколения в 25 лет, то нетрудно посчитать, что Бжезинский отводил СССР еще, как минимум, 50 лет существования.