Россия и мусульманский мир № 5 / 2012 - стр. 14

и, естественно, они должны находиться в рамках уголовного кодекса, как и все граждане». Кроме того, уверен общественный деятель, эти люди должны быть «включены в общественный процесс».

Однотипных примеров подобных высказываний можно привести огромное количество. Теперь несколько слов о стокгольмском синдроме. Рассуждая о причинах серии терактов в Приэльбрусье, где 20 февраля 2011 г. с паузой в несколько часов был обстрелян автобус с туристами (убито трое человек) и взорвана канатная дорога, обозреватель «Новых московских новостей» Иван Сухов пишет, что на вопрос, «кому выгодна война на курорте», существуют два ответа. Журналист приводит их: «Она выгодна силовикам, которые сохранят и приумножат свое влияние на Северном Кавказе, если Кабардино-Балкария превратится в постоянно действующий очаг нестабильности, но потеряют его, если там расцветет горнолыжный туризм» (поскольку в соучредители кластера никого из генералов пока явно не приглашали), и тем, «кто хотел бы дискредитировать всю нынешнюю кремлевскую стратегию на Кавказе, с инвестициями и рабочими местами вместо зачисток».

Эти абсолютно фантастические (и явно напоминающие курбановские относительно теракта в «Домодедово») версии были активно поддержаны другими известными журналистами, специализирующимися на «кавказском» направлении. В ходе дискуссии вокруг статьи Сухова высказывались мнения, согласно которым за терактами в КБР могут стоять «ваххабиты, которых не пустили в бизнес» или экономически обделенные местные жители (по мысли либералов, социально-экономическая составляющая должна присутствовать обязательно).

Простая мысль о деятельности в республике исламистского подполья опровергалась аргументами вроде «убийство туристов не вписывается в тактику подполья… Во всяком случае, не вписывалось раньше» (Ольга Алленова, «Коммерсант») и рассуждениями на тему «чьи интересы на самом деле оно выражает». Участники беседы признали, что само существование «леса» возможно только из-за сочувствия населения, которое нужно не преследовать как соучастников преступлений, а переубеждать, и, помогая исламистам, руководствуется оно якобы нерелигиозными мотивами, поскольку «ни одна религия не оправдывает убийц».

Эта дискуссия пересказывается здесь в качестве примера того, насколько глубоко российское общество – причем та его часть, которая, казалось бы, осведомлена о происходящем на Кавказе значительно лучше среднего обывателя, – охвачено «стокгольмским синдромом». Подобные настроения демонстрируют и ряд экспертов. Так, к диалогу с ваххабитами призывает руководитель группы мониторинга молодежной среды Республики Дагестан, эксперт Центра исламских исследований Северного Кавказа Руслан Гереев, считающий, что «иного не дано: конечно, работать нужно, и диалог необходим как воздух». По его словам, «ценности светского государства на Кавказе частично отрицались всегда, в этом для нас нового ничего нет. Вопрос в другом, а именно: в сочетании светского и шариатского. Нужно разработать их симбиоз». «Если есть потребность населения в шариате, то запретить следовать идейным установкам Господа никто не может и не в силах, – констатирует Гереев. – Значит, умный подход с моей точки зрения может быть только один – сочетание мусульманского кодекса с Конституцией». Эксперт, похоже, смирился с ползучей шариатизацией Дагестана и даже не пытается, хотя бы на словах, противостоять этому негативному явлению.