Россия и мусульманский мир № 3 / 2012 - стр. 9
Х. Патомеки с самого начала отмечает характерную особенность позиций индустриально развитых стран Америки и Западной Европы. Они позиционировали себя в качестве национальных суверенных государств (nation-states). Если это – атрибут демократичности государства, то распространение демократии следует рассматривать как утверждение всех государств в мире в качестве nation-states. Но почему-то освободившимся от колониализма государствам приходилось вести длительную и упорную борьбу за получение статуса nation-states, равноправных во всех отношениях участников международных процедур принятия решений.
Заметим при этом, что особенно наглядно разного рода ограничения действовали в отношении Советского Союза, а затем и Российской Федерации. Достаточно вспомнить процедуру отмены поправки Джексона–Вэника или «историю» вступления России в ВТО. Ключ к объяснению таких явлений лежит в скрытом неприятии концепции равенства субъектов глобальной международной политики. Эта проблема возникла сразу при создании Организации Объединенных Наций.
В первых дискуссиях о характере планетарной демократии была еще жива надежда на то, что принципы планетарной демократии могут и должны быть универсальными, одинаковыми для всех. Однако уже в годы «холодной войны» складывается противоположная интерпретация принципов демократии. Соответственно затухает и дискуссия о характере универсальной планетарной демократии.
Х. Патомеки считает, что тема общей планетарной демократии вновь всплывает на поверхность в 70-е годы, когда «третий мир» выдвинул требование нового международного экономического порядка. Объединенные нации декларировали, что «все государства являются юридически равными и как равные члены международного сообщества имеют право участвовать целиком и действенно в международном процессе принятия решений, касающихся мировых экономических, финансовых и монетарных проблем»8. Требование государственного суверенитета в ходе процесса деколонизации создавало легитимную платформу для борьбы с имперским правлением и эксплуатацией, которое испытывало большинство человечества за пределами стран, представляющих ключевые регионы мировой экономики. И не случайно демократические устремления в мире артикулировались в терминах межгосударственных отношении9.
Х. Патомеки, также считает, что это было время расцвета государственного суверенитета и первого совместного выхода стран «третьего мира» из-под правления индустриального капитализма и европейских империй. Закономерно возникает вопрос: можно ли было считать складывающуюся волну глобальной демократии неодолимой волной будущего? Или вера в полное равенство и незыблемость суверенитетов вновь возникающих национальных государств это – процесс обратимый?