Россия и мусульманский мир № 3 / 2012 - стр. 16

Исторический опыт свидетельствует о том, что правила общественной игры могут быть различными. Они формируются на основе цивилизационных традиций. Кто должен определять, какая традиция лучше? Например, в Великобритании преимуществом в наследовании королевской власти пользовались мужчины. Однако в 2011 г. было признано равенство женщины с мужчиной в наследовании королевской власти. Так заложено начало новой традиции. Но почему она лучше старой? Кто имеет право окончательного решения этого вопроса? Как бы отнеслись британцы к утверждению, что истиной по этому вопросу владеет японская монархия и только она одна? А почему бы и нет? Присвоение себе исключительного права на установление правил общественной игры не демократично в своей сущности.

Именно поэтому остается неясным, как Соединенные Штаты под флагом демократии собираются вести другие нации в решении глобальных проблем? Как XXI век может завершить проверку американского глобального руководства демократией, если уже в начале этого века выявляется внутреннее противоречие между концепцией самодержавной демократии, предполагающей лидерство одной сверхдержавы, и принципами космополитической демократии, не допускающей единоличного управления? Какая же демократия является истинной? Или же единственной истинной демократии вообще не существует? Но тогда как может существовать эпистемологическое основание для единого глобального руководства современным миром?

Если его не существует, то будет стратегической ошибкой игнорировать цивилизационное многообразие, несущее в себе свои специфические истины. Эти истины формируются исторически, образуя единство качеств народа как цивилизационного субъекта и тех обстоятельств, в которых протекает его жизнь.

Можно провести определенную аналогию между постижением народом своей цивилизационной истины и постижением личностью истины своего бытия. Человек, осмысленно проходящий определенные стадии своего самосовершенствования, начинает отдавать себе отчет в том, что достижение полного совершенства – это не просто длительный, а по сути дела бесконечный процесс.

Та константная определенность, которая приписывается человеку отцами-основателями, если ее воспринимать буквально, может становиться истоком злоключений стратегического мышления. Характерно, что Дэвид Хелд вынужден признать, что метапринцип автономии был более твердо защищен, когда был помещен в контекст гражданственности, т.е. тот ограниченный контекст, в котором автономность обусловлена характером гражданского общества, возникшего в эпоху модерна. А это значит, что она имеет исторические границы. В защите нуждается тот, кто не способен участвовать и действовать внутри этого общества.