России верные сыны - стр. 52
– Этот напыщенный старый дурак где-нибудь в Вене ползает перед камердинером князя Лихтенштейна или графа Тюргейма. А здесь он – гроза обнищавшей шляхты и мучитель своих крестьян. Вот такие, как он, погубили дело Костюшко! – с яростью сказал Пекарский. – Мархоцкий говорил вам обо мне как о верном друге Тадеуша Костюшко. Это правда, я был с генералом в радостные дни, когда Тадеуш на Краковском рынке принес присягу – до конца жизни защищать отчизну. У нас было мало войска – только то, что привел с собой из Варшавы Мадалинский. Однако на манифест Костюшко отозвался народ, и не одни шляхтичи, но громада крестьян из-под Кракова. И не шляхта, не войско, а вооруженные косами крестьяне нанесли поражение неприятелю под Рацлавицами. Да, победили крестьяне! Клянусь! Я был возле Костюшко в день победы. Он стоял веселый, радостный в своем светло-сером кафтане, ветер, развевал его волосы. Я буду вечно помнить его горящие глаза и счастливую улыбку, его окружал народ в белых чамарках, то был праздник победы… С того дня прошло целых двадцать лет, пошел двадцать первый год…
Он умолк, и Можайский не прервал его молчание. Он не понимал, отчего встреча на дороге с глупым паном напомнила Пекарскому то, что было двадцать лет назад под Краковом.
– Я заговорил об этом потому, что именно эти глупцы не позволили Костюшко осуществить его заветную мечту – освободить польских крестьян с землей, а он хотел этого всем сердцем, всей душой великого патриота! Было время, двадцать лет назад, когда я думал, что универсал Костюшко, данный им в Поланце, искупает все вины магнатов и шляхты перед народом. Помилуйте, крестьянин, холоп, которого в недавние годы шляхтич мог убить, как собаку, этот холоп объявлялся лично свободным. Отныне крестьянин находился под покровительством законов, суд решал его тяжбы с помещиком, уменьшались повинности крестьян, и будущее правительство должно было решить вопрос о земле… Да, крестьянин был свободным, но только до тех пор, пока воевал в войсках Тадеуша. Между тем из деревни приходили вести, что семья холопа в прежнем угнетении, что помещики не выполняют статей универсала, и крестьяне покидали войско и расходились по домам. Ни конституция девяносто первого года, ни Поланецкий универсал не дали крестьянам землю и свободу. Вельможные паны с их сотнями тысяч крепостных в Польше, Литве, на Украине Чарторыйские, Радзивиллы, Сангущко, Сапеги, Тышкевичи – думали только о том, чтобы сохранить свои владенья под властью ли короля прусского или императора австрийского, или русского!