России верные сыны - стр. 30
Можайский следил за выражением лица Мархоцкого. То вдруг побледнел и прочел вслух:
– «Император сказал: «Правда, я потеряй в России двести тысяч человек; в том числе были сто тысяч лучших французских солдат; о них я действительно жалею. Что до>: остальных, то это были итальянцы, поляки и главным образом немцы…» Поляки, – повторил Мархоцкий, покачав головой. – Какая черствость сердца и в большом, и в малом! Когда Наполеон скакал через Польшу с Коленкуром, почтарь замерз на козлах его возка, он даже не спросил о несчастном.
Он снова углубился в чтение бумаг; лицо его было серьезным и строгим. Наконец, кончив читать, Мархоцкий хлопнул рукой по бумагам:
– Господам наполеонистам будет горько читать донесения шпионов герцога Бассано… Особенно тем, кто отдал своих сыновей на съедение ненасытному Ваалу! Так писать о самых верных и преданных своих слугах! Не знаю, кто именно обозначен здесь кличкой «Дафнис», но это, я думаю, человек хорошо осведомленный, и ему хорошо известно, что именно писал Наполеону герцог Бассано о горячих сторонниках Наполеона, как он низко ценил людей, погибших в снегах России.
Затем он сложил и спрятал бумаги, застегнув наглухо мундир.
– Тут, в усадьбе моей тетушки, живут по законам старинного гостеприимства, совсем не так, как жила графиня Анна-Луиза в своем парижском особняке. Многое вас позабавит… Прошу вас, однако, самым строгим образом сохранять инкогнито. Дом полон сторонников Понятовского и Бонапарта, господин де Плесси! Француз, каковы бы ни были его убеждения, не вызовет в них вражды или подозрения… Хорошо, что вы попали к именинам тетушки: в этой сутолоке вряд ли обратят на вас внимание…
Они снова заговорили о последних событиях. Мархоцкий – преданнейший приверженец князя Адама Чарторыйского – был хорошо осведомлен обо всем, что произошло после того, как разбитые французы ушли за Вислу.
– Я своими глазами читал письмо князя императору Александру: «Если вы, ваше величество, протянете польскому народу руку в тот момент, когда он ждет, что последует месть победителя, и даруете ему то, за что он сражался, действие будет магическое, – вы будете удивлены и тронуты…» Император ответил, что чувство мести незнакомо ему и намерения его относительно Польши не изменились… Только безумцы могут ожидать возвращения Наполеона, но в каждом доме, чуть не в каждой семье раздоры… Отец князя Адама, князь Адам-Казимир, был председателем сейма герцогства Варшавского и провозгласил генеральную конфедерацию, брат князя Адама, Константин, сражался под знаменами Иосифа Понятовского и Наполеона… Но князь Адам верит в великую Польшу, в независимую Польшу, в тесном единении с Россией.