Ромейская история - стр. 35

Кевкамен бежал, не разбирая дороги, петляя по каким-то грязным переулкам, наполненным запахом гнилой рыбы, в ушах у него свистел ветер, а наброшенный впопыхах плащ неприятно колыхался за плечами. Перевёл он дух, только когда оторвался от погони и очутился на высокой скале над речным берегом.

Глаза Катаклона заливал пот. Опираясь руками о ствол раскидистой сосны, он долго тяжело, с надрывом, дышал.

В густых лесных зарослях он отсиживался до позднего вечера и только в сумерках рискнул пробраться обратно на пристань. Никем не замеченный, он юркнул на свою кумварию и постучался в камору кормчего.

– Пойди на берег, найми лодку до Митилены. Вот тебе золотой, – запыхавшись, в волнении повелел Катаклон. – С рассветом я должен быть в пути.

Кормчий понял всё без лишних расспросов, да и сверкнувшая перед его глазами золотая монета сделала своё дело.

Поутру Катаклон уже плыл вдоль восточного берега острова, вокруг него дружно работали гребцы, а крепость Мефинма оставалась далеко за спиной, окутанная густым туманом, сошедшим с высоких холмов видного у горизонта малоазийского берега.

Повалившись на дно лодки и плотно закутавшись в плащ, юный спафарокандидат предался короткому отдыху.

…Воспоминания никак не давали Кевкамену покоя. Ворочаясь на дне лодки, он снова и снова воскрешал в мыслях прошлое: своё детство, учёбу в Высшей школе Магнавры, встречи с приятелями.

Их набралось тогда человек двадцать – все они были сыновья и племянники почтенных знатных родителей, девятнадцати-двадцати лет, одетые в одинаковые белые хламиды, с вощаными дощечками в руках.

Нудно и утомительно читал свои лекции уважаемый Константин Лихуд, они узнавали о Кодексе Юстиниана и «Эклогах», об эпистолах покойных базилевсов и их василиках, а после занятий шумной гурьбой высыпали на Месу и на площадь Августеон.

Константин Мономах – высокий стройный муж, старше Катаклона лет на пятнадцать (а может, и больше), провинциал из Далассы, связанный родственными узами с влиятельнейшим родом Склиров, неглупый, честолюбивый, изысканный эстет, друг покойного отца – чем привлёк он к себе внимание тогда ещё совсем ребёнка Кевкамена? Да, пожалуй, в нём была сила обаяния, какая-то особая притягательность.

Ясно припомнил Кевкамен последний день своей учёбы. Тогда приглашённые в дом к Мономаху и оказавшиеся в благоухающем саду вчерашние школяры – он, Неофит и Василий Педиадит – бурно обсуждали открывающиеся перед ними горизонты.

– Я начну службу при дворе, – говорил Василий, худощавый высокорослый безбородый евнух, неведомо как затесавшийся в их компанию. – Где ещё можно обеспечить себе хорошее будущее? Хочу добиться помощи от дяди Константа. У него широкие связи, он патриций, вхож в тронный зал Магнавры. Неплохо было бы получить сан наместника где-нибудь неподалёку от столицы.