Ромейская история - стр. 21

Её семью выслали во Фракию[54], у них отобрали все наследственные земли, а имущество передали в казну императора. В нужде и скитаниях по чужим домам умерли отец, мать, бабушка Анаит. Она осталась одна со старенькой мамкой-кормилицей, она страдала, мучилась от холода, сырости, недоедания. И во всех бедах её виновата была эта кичливо-заносчивая, цепкая, не знающая жалости и равнодушная к слезам гордая страна – держава ромеев. Когда не осталось ничего иного, Анаит с мамкой пришли в Константинополь, здесь думали они обрести пристанище. За убогое жильё приходилось дорого платить, мамка подрабатывала шитьём, но этого не хватало. Опять они недоедали, опять едва сводили концы с концами, опять уныло тянулись безотрадные дни. На отчаянный шаг решилась Анаит, за звонкие фоллы[55] услаждала она в тавернах квартала Зевгмы моряков-простолюдинов. Иногда ей попадались и состоятельные любители женских прелестей, тогда в её доме появлялась хорошая еда или красивое платье. А потом… Анаит не знала, откуда проведал о её бедах этот велеречивый молодой чиновник, армянин, назвавший себя Катаклоном.

Он был красив, обаятелен, но… Анаит поняла с самого начала: он был ромей, он был частью той жестокой кровожадной силы, убившей её родных. И она отказала ему… Потому что не могла не отказать.

Тихо потрескивала в медной чаше толстая свеча. Подперев ладонью голову, сидела Анаит за столом и грустно смотрела на мятущееся жёлтое пламя. Вот так и они, люди, мечутся, спешат куда-то, всё стараются успеть в жизни. А сама жизнь – она подобна этому тусклому огоньку, этой свечке – сгорит, и нет её. Многое пришлось вынести, многое претерпеть юной Анаит, и хотелось ей верить, что наступят иные, лучшие времена. Нельзя человеку жить без веры.

Смахнув с длинных ресниц слезу, девушка слабо улыбнулась.

С длинной секирой в руках, облачённый в лёгкую дощатую бронь, в крылатом шеломе на голове, застыл Любар у высоких дверей одного из императорских покоев. Мимо проходили надменные вельможи в долгих одеяниях, знатные матроны спешили на приём к императрице, служители дворца сновали взад-вперёд с золочёными подносами, на которых возлежали изысканные кушанья.

Начальник этерии, куропалат Гаральд Гардрад каждое утро, гремя доспехами, проверял посты и скупо отчитывал, если замечал какой-нибудь непорядок. Любару нравился этот казавшийся прямодушным суровый воин. Говорили, что он наследник престола далёкой страны нурманов, был изгнан, искал пристанище в Киеве, при дворе князя Ярослава, посватался к его средней дочери Елизавете, но получил отказ и с горя отправился на поиски подвигов и богатства. Один раз Любар слышал в таверне, как, играя на гуслях, воспевал Гаральд красу некоей северной девы.