Ромашка и Подземный король - стр. 4
– Попал. А на следующий день бабка с подвязанной рукой ходила. Так он и понял, что это была та ведьма, а никакая не свинья.
Саша понимающе кивнула. В комнате, в которой они сидели, время словно бы остановилось. Старый телевизор, квадратный монстр, был кокетливо прикрыт кружевной салфеткой, темные лица людей с фотографий на стенах смотрели сурово и важно, между рам негромко жужжала муха. Книги в шкафу не трогали, кажется, с прошлого века, когда Антонина Макаровна еще работала учительницей в сельской школе. Она давно была на пенсии, и Саше казалось, что весь мир старухи теперь в этой комнате, в зале, как говорили на селе, – с телевизором, который обычно включен на полную громкость, со старым ковром на полу и с его собратом на стене, со странным пыльным привкусом чая, с газетой на столе.
Кто сейчас вообще выписывает газеты? Впрочем, в деревенский нужник с планшетом не пойдешь.
– А что еще она могла? – поинтересовалась Саша. Диктофон послушно записывал их разговор; когда Саша вернется в город, то расшифрует запись, отнесет ее на кафедру русского языка. Профессор Суляев будет доволен.
Антонина Макаровна сделала глоток из чашки. Интерес городской девушки, студентки, которая приехала в Мальцево собирать фольклор, был ей приятен. Ее внуки и правнуки жили в Рязани, иногда выбирались в гости, но Саша, гостья, была совсем другим делом.
– В основном к ней бабы ходили. Когда в семье и так четыре рта, зачем еще пятый? Плод она вытравливала. А так… И полечит, и утешит. Травок даст заварить, на душе и посветлеет. Горе-то вот оно, с нами рядом ходит.
Саша вдруг подумала, что эта сухонькая старушка похожа на серую бабочку, которая влетела в дом и не нашла из него выхода.
– А вот коня на перекрестке она сама боялась, – продолжала Антонина Макаровна. – Перекресток любимое место нечисти, всегда она там толчется да сторожит, кого б на какой грех натолкнуть.
– Черти? – заинтересовалась Саша.
Она любила страшные истории с самого детства – и на филфак-то пошла потому, что хотела научиться их писать. Реальность, как и водится, оказалась далека от ожидаемого. Их не учили писать истории – на лекциях и семинарах они занимались тем, что Саша для себя определила как препарацию текста. Разбор слов и фраз на такие мелкие части, в которых постепенно терялся их смысл.
– Чертей не видела, врать не стану. – Антонина Макаровна поправила платок на плечах и продолжила: – А вот коня я сама видела, и не один раз. Особенно страшно зимой: приеду из города, иду от остановки, а в снегу его следы.
Конь? В каждом поселке, в каждой деревне есть достопримечательность в виде ведьмы, которая превращается в свинью или огненное колесо. И обязательно найдется парень, который ударит ее палкой или камнем – а завтра ведьма будет страдать от удара. Это было не страшно, а замыленно и уже скучно. Конь на этом фоне выглядел чем-то интересным.