Романы под царским скипетром - стр. 42
Императрицей Марией Александровной восторгалась её фрейлина Анна Тютчева: «…Она была необычайно изящна, тем совершенно особым изяществом, какое можно найти на старых немецких картинах, в мадоннах Альбрехта Дюрера, соединяющих некоторую строгость и сухость форм со своеобразной грацией в движении и позе, благодаря чему во всем их существе чувствуется неуловимая прелесть и как бы проблеск души сквозь оболочку тела. Ни в ком никогда не наблюдала я в большей мере, чем в цесаревне, это одухотворённое и целомудренное изящество идеальной отвлечённости…»
Цесаревна Мария Александровна. Акварель. 1847 г.
И другое откровение дочери поэта: «По-моему, у неё очень много обаяния; во всем её существе есть то высшее изящество, которое гораздо лучше красоты. Но в ней есть то, что ещё глубже проникает мне в сердце, это её голос, её манера говорить».
К слову, Анна Фёдоровна Тютчева, дочь поэта, узнав о тайной свадьбе Государя, тотчас поспешила покинуть двор, чем вызвала недовольство Александра II, посчитавшего этот протест умницы-фрейлины неким дамским капризом…
А ведь ранее она, восхищаясь императрицей, называла Марию Александровну «счастливой женой и матерью, боготворимой своим свёкром (императором Николаем I)».
После рождения в 1860 году последнего, восьмого, ребёнка, сына Павла, силы императрицы начали таять – чахотка незаметно, но верно вершила своё роковое дело. Придворными врачами предписано было Её Величеству жить в тёплом климате – в Крыму и на юге Франции. Встретившись с государыней Марией Александровной в Ницце, Фёдор Тютчев посвятит ей проникновенные строки:
Поэтические строки легли на бумажный лист в ноябре 1864-го, совсем незадолго до того, как в Ниццу привезли больного цесаревича Николая. Смерть сына-наследника, скончавшегося в молодых летах, стала сильнейшим ударом для императрицы Марии Александровны.
Неожиданная кончина наследника престола потрясла не только августейшую семью, но и всю Российскую империю. Но более всех – императрицу-мать. Великая княгиня Ольга Николаевны в своих мемуарах «Сон юности» сумела тонко обрисовать тогдашнее душевное состоянии Марии Александровны, заметив, что она только внешне казалась собранной, неукоснительно выполнявшей свой долг государыни и даже будто бы интересовалась внешними событиями, но близкие ведали, что со смертью сына-цесаревича «из неё вынули душу».