Романы под царским скипетром - стр. 26
Император посчитал нужным заручиться словом сына-цесаревича, что тот в случае непредвиденных обстоятельств позаботится о мачехе и единокровных сёстрах и брате: «…Ты их не оставишь и будешь их покровителем и лучшим советником».
В сентябре того же года Александром II было составлено завещание и внесено в Государственный банк более трёх миллионов рублей в процентных бумагах на имя Светлейшей княгини Юрьевской и троих детей. Всё то огромное состояние, по мысли императора, должно быть «поровну разделено между Нашими детьми… после их совершеннолетия или при выходе замуж Наших дочерей».
Светлейшая княгиня Екатерина Юрьевская с сыном Георгием и дочерью Ольгой. Фотография. Конец 1870-х гг.
После венчания Александра II его невестка-цесаревна и княгиня Юрьевская словно поменялись ролями. Светлейшая княгиня из любовницы превратилась хоть и в морганатическую, но всё же законную жену императора, а следовательно, в свекровь (!) для Марии Фёдоровны. Вот тут-то для бывшей датской принцессы и начались настоящие страдания, ведь всё, что должно было перейти к ней по праву, – корона государыни, держава и скипетр для наследника, – в одночасье могли стать достоянием её счастливой соперницы. И её сына Георгия.
Великий князь Александр Михайлович живо воссоздал атмосферу, царившую тогда в большой, но отнюдь не дружной, а, напротив, раздираемой неприязнью семье Романовых:
«Голос церемониймейстера… звучал неуверенно.
– Его Величество и Светлейшая княгиня Юрьевская!
Мать моя (великая княгиня Ольга Фёдоровна. – Л.Ч.) смотрела в сторону, а моя будущая тёща, жена наследника престола Мария Фёдоровна, потупилась…
Император быстро вошёл, ведя под руку молодую красивую женщину… Княгиня Юрьевская любезно отвечала на вежливые поклоны великих княгинь и князей и села рядом с императором в кресло покойной императрицы… Мне понравилось выражение её грустного лица и лучистое сияние, идущее от светлых волос. Было ясно, что она волновалась…
Долгая совместная жизнь нисколько не уменьшила их взаимного обожания. В шестьдесят четыре года Александр II держал себя с нею, как восемнадцатилетний мальчик. Он нашёптывал слова одобрения в её маленькое ушко. Он интересовался, нравятся ли ей вина. Он соглашался со всем, что она говорила. Он смотрел на всех нас с дружеской улыбкой, как бы приглашая радоваться его счастью…»
Но безграничное счастье супруга-императора разделяла, увы, лишь его Катя. Августейшие родственники негодовали. Вот великая княгиня Мария Павловна, невестка императора, выказывает своё недовольство гессенскому принцу Александру: «Она (Юрьевская) является на все семейные ужины, официальные или частные, а также присутствует на церковных службах в придворной церкви со всем двором. Мы должны принимать её, а также делать ей визиты. И так, как княгиня весьма невоспитанна, и у неё нет ни такта, ни ума, вы можете себе представить, как всякое наше чувство просто топчется ногами, не щадится ничего».