Романовы в дороге. Путешествия и поездки членов царской семьи по России и за границу - стр. 40

» [Здесь и далее курсив мой. – Н. Ф.]{152}. Так перевели текст молитвы русские издания. В польском же варианте – в брошюре «Обряд коронации Его Величества Николая I, императора Всероссийского, Короля Польского в столице королевства Варшаве»{153} – акценты были расставлены несколько иначе: император обращался к Богу с мольбой дать ему силы «править для счастья моих народов […] в соответствии с Конституционной Хартией, дарованной Моим Августейшим предшественником, которой я уже принес присягу»{154}.

Это малозаметное, на первый взгляд, расхождение в формулировках говорило о стремлении в тексте, адресованном полякам, подчеркнуть факт присяги нового короля конституции и, напротив, завуалировать в глазах россиян все, связанное с конституционными обязательствами монарха. О том, что поляки ждали именно во всеуслышание произнесенной клятвы соблюдать конституцию 1815 г., говорят хотя бы воспоминания В. Шокальского. Он довольно точно описав церемонию коронации, отметил, что император в молитве «вспомнил об уже принесенной присяге конституции»{155}.

Под давлением Константина Павловича государь согласился на проведение в рамках коронации торжественного богослужения в католическом кафедральном соборе Варшавы. Продуманный братьями церемониал должен был, таким образом, обозначив непоколебимую приверженность самого царя к православию, «подчеркнуть уважение Николая I к традициям Королевства и вере большинства его тамошних подданных»{156}.

При этом император проявил настойчивость: корона в империи и Царстве Польском должна быть одна и та же – в знак вечного соединения царства с империей. Он ссылался при этом на то, что «Королевство Польское навсегда присоединено к Российской империи: в этом основа существующего ныне положения вещей. Монарх один, а потому символ его власти должен быть един для обеих стран. Монарх, пересекая границу, считается королем: корона с прибытием в эту страну, является короной короля; принадлежа империи, она тем самым принадлежит и Королевству, поскольку тот, кто говорит об одном из этих объектов, автоматически подразумевает и другой. […] Если бы корона существовала, без сомнения ей должно было бы воспользоваться, но ее не существует»{157}.

Это непопулярное в глазах поляков решение было принято тем не менее в контексте официального позиционирования Николаем I себя накануне коронации как польского короля. Подчеркивая свою преемственность с польскими королями, царь в феврале 1828 г. распорядился на свои деньги отстроить в Варшаве часовню для упокоения сердца Яна III Собеского, заявляя, что «таким образом может дать зримое доказательство почитания им добродетелей и замечательных достоинств одного из самых достойных своих предшественников»